Комната. Эмма Донохью

это ленивый и толстый пастух,

      Который бранится с коровницей строгою,

      Которая доит корову безрогую.

      Я продолжаю:

      Лягнувшую старого пса без хвоста,

      Который за шиворот треплет кота…

      И тут раздается бип-бип. Я мгновенно замолкаю.

      Первые слова Старого Ника мне не слышны.

      – Гм… извини, – отвечает ему Ма, – мы ели на обед карри. И я подумала, есть ли такая возможность… – Ее голос звучит очень высоко. – Есть ли такая возможность поставить нам вытяжку или что-нибудь в этом роде?

      Старый Ник ничего не отвечает. Я думаю, они сидят на кровати.

      – Ну хотя бы небольшую, – умоляет Ма.

      – Здорово ты придумала, – произносит Старый Ник. – Пусть соседи ломают голову, с чего это я вдруг стал готовить себе острую еду в мастерской?

      Я думаю, это снова сарказм.

      – Ну извини, – отвечает Ма, – я не подумала об этом…

      – Может, мне еще установить на крыше сверкающую неоновую стрелку?

      Интересно, как светится стрелка?

      – Мне правда очень жаль, – говорит Ма, – я не подумала, что запах, то есть вытяжка, может…

      – Я думаю, ты просто не понимаешь, как тебе здесь хорошо, – говорит Старый Ник. – Ты живешь не в подвале, имеешь естественное освещение, вентиляцию – в некоторых местах сделаны отверстия, могу тебя заверить. Свежие фрукты, туалетные принадлежности. Тебе нужно только щелкнуть пальцами – и все появится. Многие девушки благодарили бы Небо за такие условия, где так безопасно. Особенно с ребенком.

      Это он обо мне?

      – Не надо беспокоиться о том, что твой ребенок попадет под машину, за рулем которой сидит пьяный водитель, – продолжает он. – Никаких тебе торговцев наркотиками, никаких извращенцев…

      Тут Ма перебивает:

      – Не надо было мне заводить этот разговор о вытяжке, это было ужасно глупо, у нас все хорошо.

      – Ну вот и ладно.

      Некоторое время они молчат.

      Я считаю зубы, но все время сбиваюсь – у меня получается то девятнадцать, то двадцать, а потом снова девятнадцать. Я кусаю язык до тех пор, пока не становится больно.

      – Конечно, все со временем изнашивается. Это в порядке вещей. – Его голос звучит отдаленно, я думаю, что сейчас он стоит рядом с ванной. – Этот шов на скобе надо будет почистить песком и заделать. И вот еще, смотри – из-под пробкового покрытия на полу видна основа.

      – Мы обращаемся со всеми вещами очень бережно, – говорит мама очень тихо.

      – Недостаточно бережно. Пробка не предназначена для того, чтобы по ней много ходили. Я планировал, что здесь будет жить один человек, ведущий малоподвижный образ жизни.

      – Так ты ложишься или нет? – спрашивает мама каким-то странным высоким голосом.

      – Дай мне снять ботинки, – раздается рычание, и я слышу, как на пол что-то падает. – Не успел я войти, как ты набросилась на меня со своими просьбами…

      Лампа гаснет. Старый Ник начинает скрипеть кроватью, я считаю до девяноста семи, после чего мне кажется, что я пропустил один раз, и перестаю считать.

      Я лежу,