Любовь. Тони Моррисон

поддерживает в доме порядок, от нее требуется каждый вечер после работы готовить для всех изысканный ужин.

      – Что за человек? – не унимался Ромен.

      – Билл Коузи, – ответил Сэндлер. – Когда-то он владел отелем и кучей другой недвижимости, включая землю под нашим домом.

      Вида покачала головой.

      – Я видела его в тот день, когда он умер. За завтраком – жив-здоров. А в обед – умер!

      – Он был в ответе за многие грехи, Вида!

      – Но кто-то ответил за него: «Сегодня без обеда»!

      – Ты все прощаешь этому старому распутнику!

      – Он хорошо нам платил, Сэндлер, и хорошо нас обучил. Много бы я узнала, если бы мы продолжали жить на болотах, в старой хибаре на сваях. Сам знаешь, на что были похожи руки моей матери. Спасибо Биллу Коузи – он на всю жизнь избавил нас от тяжелой работы.

      – Да, не так-то плохо мы там жили. Иногда я скучаю по тем временам!

      – И по чему же ты скучаешь? По ночному горшку под кроватью? По змеям в траве?

      – По деревьям!

      – Не пори чушь! – Вида в сердцах бросила ложку в стакан для шербета. Ложка громко звякнула.

      – А помнишь летние грозы? – не обращая внимания, продолжал Сэндлер. – Какой был воздух прямо перед…

      – Вставай-ка, Ромен, – Вида тронула внука за плечо. – Помоги мне с посудой.

      – Я еще не доел, ба!

      – Доел! Вставай!

      Ромен, недовольно пыхтя, отъехал на стуле назад и поднялся. Он хотел встретиться глазами с дедом, но тот был погружен в свои мысли и не смотрел на него.

      – Нигде больше не видал такой луны, как там! – бормотал Сэндлер. – Ох уж эта луна, от одного ее вида такие желания возникали… – Он осекся. – Нет, я же не утверждаю, что хочу туда вернуться.

      – Надеюсь, что нет! – Вида нарочито громко загремела тарелками. – Теперь, чтобы там жить, нужны жабры!

      – Миссис Коузи говорит, это был райский уголок, – Ромен потянулся пальцами за кубиком ананаса. Вида хлопнула его по руке.

      – Там была плантация. И Билл Коузи всех нас оттуда вывез.

      – Тех, кого он хотел вывезти, – буркнул Сэндлер себе под нос.

      – Я все слышу! И как это прикажешь понимать?

      – Никак, Вида. Ты же сама говоришь: он был святой!

      – Вот тут я спорить не стану!

      Ромен налил в кипяток жидкого мыла. Приятно было взбить ладонями мыльную пену, хотя горячая вода больно кольнула синяки на костяшках пальцев. Бок болел куда больше, когда он стоял у раковины, но ему было спокойнее слушать, как собачатся бабушка с дедом по поводу прошлой жизни. Так он меньше боялся.

      Девушка не прошла мимо нужного дома, и старик с мешком «Айс-офф» не ошибся: это был величественный красивый дом, и высоким треугольником крыши над третьим этажом он и впрямь напоминал церковь. На ступени крыльца, покосившиеся и поблескивающие ледяной коркой, надо было наступать осторожно, потому что перила отсутствовали и опереться было не на что. Но девушка, уверенно стуча каблуками, прошествовала по дорожке к крыльцу и быстро поднялась к двери. Не найдя дверного звонка, она занесла руку, чтобы постучать, но замерла, заметив внизу справа полоску света.