Любовь. Тони Моррисон

загулять у нее было сколько хочешь. На курорте Коузи симпатичных одиноких мужчин в расчете на один квадратный фут было куда больше, чем в любом месте за пределами Атланты и даже Чикаго. Они приезжали сюда послушать знаменитых музыкантов, ну и, конечно, потанцевать с красивыми женщинами под шум морского прибоя.

      И после того, как утонувшую пару развели – ну, то есть отправили по разным похоронным конторам, – всем стало ясно, что беспутным женщинам и безмозглым детям уже не нужно никакого особого предостережения, потому как все поняли, что спасения нет: быстрее молнии, ночью и днем, Полицеглавы могли выскочить прямо из волн и наказать заблудших женщин или сожрать малолетних шалунов. И только когда курорт пришел в упадок, они вмиг разбежались врассыпную, точно карманники из хлебной очереди. Наверное, немногие из тех, кто до сих пор запускает в безлюдных бухточках донные ловушки для крабов, их еще помнят, но теперь, когда уже давным-давно нет у нас ни биг-бендов, ни новобрачных, приезжающих провести здесь медовый месяц, ни прогулок на яхтах, ни пикников на пляже, ни купальщиков и Сукер-Бей превратился в свалку морского мусора, Ап-Бич же и вовсе затопило[5], никому не придет в голову вспоминать про широкополые шляпы и бороды с рыбьей чешуей. С тех пор минуло сорок лет, женщины Коузи спрятались и носа не кажут, и мне за них все время как-то боязно.

      Ап-Бич ушел на двадцать футов под воду – наводнение пощадило только меня да несколько рыбацких лачуг. Но курортный отель Коузи уцелел. Кое-как, но стоит. Такое впечатление, будто он назад пятится – спасаясь от ураганов и нескончаемых порывов песчаного ветра. Чудно, что океан может сотворить с пустующим зданием на побережье. Прямо на ступенях отеля можно найти неописуемой красоты ракушки – они там валяются точно рассыпанные лепестки или упавшие с бального платья брошки-камеи. Удивительно, как их забросило так далеко от океана. Песок, холмиками скопившийся по углам веранды и между перил, белее и мягче, чем на пляже, словно дважды просеянная мука. Вокруг веранды все заросло наперстянкой, вымахавшей до пояса, а розы, которые никогда не приживались на наших почвах, тут разгулялись вовсю: шипов на них больше, чем на кустах барбариса, а свекольно-красные бутоны не вянут неделями. Дощатая обшивка стен кажется посеребренной, а облупившаяся краска напоминает прожилки на матовом чайном сервизе. На больших двойных дверях висит замок. До сих пор никто еще не выбил стекол из дверных панелей, да и кто бы на такое решился – ведь стекла зеркальные, и в них отражаются твое лицо и пейзаж у тебя за спиной: огромное поле жесткой травы, окаймляющее слепящий на солнце пляж, и безбрежное, как на киноэкране, небо, и океан, тоскующий без людей. А если заглянуть внутрь, то, несмотря на видимое запустение, чудится, что заброшенный отель припрятал для тебя и экстаз, и компанию лучших друзей. И музыку. Скрип ставня звучит точно всхлип трубы, клавиши рояля издают коротенькую трель, перекрывая шум ветра, так что ты даже и не заметишь боль,

5

Речь идет о разрушительном урагане «Агнес», обрушившимся в июне 1972 г. юго-восточное побережье США.