Любовь. Тони Моррисон

а на что она сгодится? Понимаю, это вздор – очередная поучительная история, сочиненная, чтобы пугать беспутных женщин и непослушных детей. Но ничего больше у меня нет. Сама знаю: нужно кое-что другое. Получше. Ну, например, повесть о том, как бесстыжие женщины могут испоганить жизнь добропорядочному мужчине. Под эту повесть я и мурлычу себе под нос.

      1. Портрет

      В тот день, когда она шла по улицам Силка, колючий ветер выхолодил воздух. И солнца хватало лишь на то, чтобы подтолкнуть столбик уличных термометров на несколько градусов выше точки замерзания[11]. У кромки воды образовалась тонкая наледь, а вдали от океана теснящиеся друг к другу дома на Монарх-стрит по-щенячьи поскуливали. Ледяная корка днем поблескивала, а в вечерних сумерках становилась незаметной, отчего на обледеневшем тротуаре даже уверенно шагающая молодая девушка чуть не поскальзывалась – а что уж говорить о прихрамывающих пешеходах постарше. Ей бы наклонить голову и зажмурить глаза, спасаясь от пронизывающего ветра, но она оказалась в этом районе впервые и поэтому внимательно оглядывала каждый дом, ища глазами адрес, указанный в объявлении: «Монарх-стрит, дом 1». Наконец она свернула на подъездную дорожку, где Сэндлер Гиббонс, стоя в дверях своего гаража, вскрывал новенький мешок антиобледенительной соли «Айс-офф». Он запомнит стук ее каблуков о бетонку, когда она направилась к нему, и изгиб ее бедра, когда она встала перед ним, и похожий на спелую дыню солнечный диск у нее над головой, и яркий отсвет лампочки на лице. Он запомнит ее приятный голос: девушка спросила у него дорогу к дому, где жили две женщины, которых он знал всю жизнь.

      – Вы не ошиблись? – засомневался он, когда девушка назвала ему адрес.

      Она достала из кармашка кожаного жакета клочок бумаги, сжала его пальцами (перчатка на ее руке отсутствовала), перечитала адрес и кивнула.

      Сэндлер Гиббонс внимательно оглядел ноги девушки и заключил, что коленки и ляжки, едва прикрытые слишком короткой юбкой, должны были вконец закоченеть на таком холоде. Затем он подивился высоте ее каблуков и покрою укороченного кожаного жакета. Поначалу он решил, что на ней шапка – большая, пушистая, чтобы ушам и шее было тепло. Потом понял, что принял за шапку копну волос, сбитых ветром вперед, из-за чего он не сразу разглядел ее лицо. Эта девушка с точеной фигуркой выглядела милой, воспитанной и – потерянной.

      – Женщины Коузи, – пробормотал он. – Вам нужен их дом. Но он уже давно не номер один. Вы только им не говорите. Вообще ничего им не говорите. У них дом 1410 или, может, 1401.

      Теперь настал ее черед уточнить, не ошибается ли он.

      – Слушайте, что я вам говорю! – раздраженно произнес Сэндлер Гиббонс и подумал: это я так из-за ветра, вон как хлещет по глазам. – Идите все время прямо. Вы их дом не пропустите, если не будете ворон считать. Большой такой, как церковь!

      Она поблагодарила его, но не обернулась на его возглас вдогонку: «Или как тюрьма!»

      Он и сам не понял, почему это выкрикнул.

11

Здесь и далее речь идет о температуре по шкале Фаренгейта, где точка замерзания воды равна +32 градусам, что соответствует нулю градусов по Цельсию.