Вернуться и вернуть. Вероника Иванова

мире может быть объяснено, граф. И не все следует объяснять. Скажем, я могу изменить меру вашего наказания… Вы примете МОЙ приговор?

      – И в чем он будет состоять?

      – Это неважно. Достаточно того, что вы останетесь живы.

      – Зачем? Для чего? Или… – Он постепенно нащупал нужную мне тропинку выводов.

      – Есть обстоятельства.

      – Обстоятельства… – Сухая горечь в голосе. – Белокурые? Синеглазые?

      – И такие – тоже.

      – Что она вам пообещала? – Еще не огонь, но уже и не пепел.

      – Кто? – насмешливо приподнимаю бровь.

      – Не притворяйтесь непонятливым! Что вам пообещала Роллена в обмен на мою жизнь?

      – Думаю, вы и сами можете ответить на свой вопрос, – улыбаюсь уголками губ. Холодно и чуть насмешливо.

      С бледного лица Шэрола стекают последние краски, а глаза темнеют от… От чего? От гнева? От злости? От горя? Я должен определить его эмоции очень точно, иначе…

      Сверху доносится глухое карканье. Время поджимает, наступает миг последнего удара.

      – Вы… Вы согласились на ее… предложение? – Бескровные губы почти шепчут.

      – Это не имеет значения, потому что…

      Сдавленный возглас сзади. Галеари проще – он стоит лицом к кованым дверям, через которые попал во двор. Я же поворачиваюсь, чтобы оценить трагическую красоту картины, к созданию которой и сам приложил руку.

      Тонкая фигура в каменной раме дверного проема. Черная как ночь. Только несколько светлых локонов выбиваются из-под плотно повязанной шали и дрожат на узких плечах. Лицо словно выбелено мелом: лишь синяя хмарь отчаявшихся глаз не дает льду скорби окончательно похоронить под собой последние чувства.

      Перевожу взгляд на Шэрола. Та же история: боль и грусть. В принципе на это я и рассчитывал. Но не только на это.

      – Роллена, милая, ты… – Голос, приглушенный расстоянием и стенами.

      Еще один человек появляется в дверях. Мрачный и сосредоточенный Герис равнодушно смотрит на двор и застывшие посреди него фигуры, потом берет девушку под локоть. Вот! То, чего я и ждал!

      Жест мага выглядит именно так, как и предполагалось. Уверенный. Властный. Я бы даже сказал, хозяйский. Так возлагают руку на то, что принадлежит тебе по закону, людскому и божьему. Так относятся к тому, чем безраздельно обладают. И Роллена, почувствовав прикосновение брата, замирает, чтобы, мгновение спустя, тяжело повиснуть на предложенной руке. Отдаться на милость своего единственного повелителя.

      Я вижу суть происходящего очень ясно, но самое главное – ее видит Шэрол. Видит и начинает гаснуть, как язычки огня на ветру.

      – Идем. Тебе нечего здесь делать. – Герис уводит свою сестру в лабиринт коридоров. Дверной проем снова зияет темной бездной, приглашая войти и… Исчезнуть.

      Выдерживаю паузу, необходимую для усиления эффекта.

      – Итак, о чем мы говорили, граф?

      – О жизни и смерти. – Тихий шелест песчинок, отсчитывающих последние минуты.

      – Именно! Я сказал, что могу изменить ваш приговор. Вы согласны?

      – Не тратьте на меня время