Алмазы перуанца. Карл Верисгофер

человек, вот так! Прежде всего румяна!

      И щеки Бенно мгновенно получили кирпично-красную окраску. Брови, подведенные углем и легкий слой пудры на лбу и подбородке до того изменили юношу, что даже сам он, взглянув в зеркало, которое держала перед ним испанка, не узнал себя.

      – Ну а теперь живей большой чепец и фартук!

      Но молодая девушка подавала уже и то и другое.

      – А вот и платье, которое может надеть молодой господин, папа! – проговорила она.

      Бенно сбросил куртку и перерядился. И как при этом весело смеялись все присутствующие!

      – Попробуйте-ка проехаться! – сказал Рамиро. – Вы вполне успеете, касса откроется еще только через четверть часа!

      – Где? Там, на арене?

      – Конечно, здесь почва чересчур неровная!

      Бенно кивнул. Рамиро взял под уздцы осла и вывел его на арену; следом за ним двинулись туда все присутствующие, в том числе и переодетый Бенно. Сердце его усиленно билось; какое-то непонятное чувство не то робости, не то смущения овладело им.

      – Не робейте, молодой человек, у вас несомненный комический талант, и наездник вы превосходный! Держитесь только слегка жеманно, как будто вы смущены и все же не в силах устоять против искушения попытать счастья добыть кругленькую сумму. Размахивайте юбкой в обе стороны, пусть публика смеется вашим ужимкам! Вот так!..

      Бенно, прихватив с обеих сторон двумя пальцами свое платье, вышел на арену, помахивая юбкой и жеманно выступая, причем его громадный чепец как-то особенно забавно покачивался из стороны в сторону, так что все присутствующие положительно не могли удержаться от смеха.

      – Прекрасно! Превосходно! – ободрял его Рамиро. – Теперь попробуйте вскочить на осла!

      Бенно с разбега мигом вскочил в седло, но едва только успел сделать это, как бедняга, подняв морду кверху, жалобно взвыл, затем, поджав хвост, мелкой рысцой побежал вокруг арены с низко опущенной головой и весьма подавленным видом. Все неудержимо засмеялись, даже сам Бенно. Когда сеньор Рамиро поднимал свой хлыст кверху, Риголло делал слабую попытку брыкнуть, но затем снова продолжал трусить мелкой рысцой с самым покорным видом.

      – Браво! Браво! Брависсимо! – звучало со всех сторон.

      – О, эта затея сулит нам громадный успех! – воскликнул директор. – Мы по этому случаю можем даже увеличить цены!

      – Но ведь это невозможно, – бормотал Бенно, – право, это совершенно немыслимо!

      Тогда великанша подошла к нему и растроганным, умоляющим голосом проговорила:

      – Ах, молодой человек, ведь вам это ничего не будет стоить. Я прошу вас, сделайте для нас это великое одолжение! Там, в фургоне, у нас лежит больное дитя; быть может, бедный ребенок скоро умрет, у него чахотка. А мы не знаем, как нам обеспечить ему хоть какой-нибудь уход, как призвать врача, так как и за место это еще не заплачено в городскую управу!

      – Хуанита! – тревожно прервал ее сеньор Рамиро.

      Но великанша довольно повелительно взглянула на него, и он смолк.

      – Почему же молодому человеку и не знать этого? –