Возлюби ближнего своего. Ночь в Лиссабоне. Эрих Мария Ремарк

сказала она. – Розы! Я уезжаю как кинозвезда.

      – Ты уезжаешь как жена весьма преуспевающего коммерсанта, – гордо возразил Керн.

      – Коммерсанты не дарят цветов, Людвиг.

      – Дарят, младшее поколение опять вводит это в моду.

      Он положил ее чемодан и пакет с пирожными в багажную сетку. Она вышла с ним из вагона. На перроне она взяла его голову в свои руки и серьезно заглянула ему в глаза.

      – Хорошо, что ты есть. – Она поцеловала его. – А теперь уходи. Я вернусь в вагон, а ты уходи. А то я опять зареву. И ты подумаешь, что я только на это и способна. Уходи…

      Он остался стоять.

      – Я не боюсь расставаний, – сказал он. – У меня их было много. Это – не расставание.

      Поезд тронулся. Рут махала ему из окна. Керн стоял на перроне, пока поезд не скрылся из виду. Тогда он пошел обратно. Ему казалось, что весь город вымер.

      Перед входом в отель ему встретился Рабе.

      – Добрый вечер, – сказал Керн, вытащил пачку сигарет и протянул Рабе. Тот отпрянул и поднял руку, словно хотел защититься от удара.

      – Простите, – смущенно сказал Рабе. – Это я нечаянно… непроизвольный рефлекс…

      Он взял сигарету.

      Штайнер уже две недели работал официантом в кафе «Зеленое дерево». Была поздняя ночь. Хозяин ушел спать два часа назад, в кафе оставалось всего несколько посетителей.

      Штайнер опустил жалюзи.

      – Закрываемся! – сказал он.

      – Выпьем еще по стакану, Иоганн! – ответил один из посетителей, столяр, с физиономией, похожей на огурец.

      – Ладно, – ответил Штайнер. – «Миколаш»?

      – Нет, венгерского больше не надо. Дай-ка нам теперь доброй сливовицы.

      Штайнер принес бутылку и стаканы.

      – Выпей с нами, – пригласил столяр.

      – На сегодня хватит. А то напьюсь.

      – Ну и напейся. – Столяр потер свою огуречную физиономию. – Я тоже напьюсь. Ты представь: третья дочь! Сегодня утром выходит акушерка и говорит: «Поздравляю, господин Блау, третья здоровая дочка!» А я-то думал, что наверняка будет парень! Три девки, а наследника нет! Как тут не спятить? Как не спятить, Иоганн? Ведь ты же человек, можешь понять!

      – Как не понять, – сказал Штайнер. – Стакан побольше?

      Столяр грохнул кулаком по столу.

      – Дьявольщина, ты чертовски прав! Вот в чем дело! Стаканы побольше – это идея! И как это я не додумался!

      Они взяли стаканы побольше и пили целый час. После чего столяр окосел и начал клясться, что жена родила ему трех парней. Он с трудом расплатился и, шатаясь, отбыл в сопровождении собутыльников.

      Штайнер убрал посуду. Он налил себе еще один полный стакан сливовицы и выпил. В голове у него гудело.

      Он сел за стол и глубоко задумался. Потом встал и пошел в свой чулан. Порывшись в вещах, он извлек фотографию жены и долго глядел на нее. Он ни разу ничего не слышал о ней. Он никогда ей не писал, поскольку знал, что ее переписка перлюстрируется. Он думал, что она, наверное, уже развелась с ним.

      «Дьявольщина! – Он встал. – Может,