Возлюби ближнего своего. Ночь в Лиссабоне. Эрих Мария Ремарк

.

      Мужчина приподнялся и начал рыться в вещах, висевших на спинке кровати. Вспыхнул карманный фонарь, и его слабый дрожащий свет выхватил из темноты кусок обшарпанной коричневой двери и фигуру Керна, лохматого, в помятом нижнем белье, подслушивающего у замочной скважины.

      – Черт подери, да что там такое? – прошипел мужчина на постели.

      Керн выпрямился.

      – Не знаю. Я проснулся, потому что услышал что-то.

      – Что-то! Что «что-то», болван?

      – Что-то внизу. Голоса, шаги, в этом роде…

      Мужчина встал и подошел к двери. Карманный фонарь осветил желтоватую рубаху и пару волосатых мускулистых ног. Несколько мгновений он прислушивался.

      – Ты давно здесь? – спросил он.

      – Два месяца.

      – И за это время уже была облава?

      Керн покачал головой.

      – Ага. Тогда ты, наверное, ослышался.

      Он посветил Керну в лицо.

      – Н-да. Сколько тебе? Двадцать? Эмигрант?

      – Конечно.

      – Jesus Christus, ço sie stalo?[1] – пробормотал неожиданно поляк, спавший у стены.

      Мужчина в рубашке направил в угол луч света. Из темноты вынырнули черная щетина бороды, разинутый рот и вытаращенные глаза под кустистыми бровями.

      – Заткнись ты со своим Христом, – пробурчал мужчина с фонарем. – Его больше нет. Погиб смертью храбрых на Сомме.

      – Çо?[2]

      – Ну вот, опять! – Керн бросился к постели. – Они идут снизу. Надо уходить по крышам!

      Мужчина с фонарем резко обернулся.

      Были слышны голоса и хлопанье дверей.

      – Полиция! Полякам выходить! Черт возьми! Выходить!

      Он сдернул свои вещи с постели.

      – Ты знаешь дорогу? – спросил он Керна.

      – Да. Направо, по коридору! До лестницы за умывальником и наверх!

      – Ну! – Мужчина в рубахе бесшумно открыл дверь.

      – Matka boska![3] – пробормотал поляк.

      – Заткнись. Ни звука.

      Мужчина прикрыл дверь. Они бесшумно проскользнули по узкому грязному коридору. Они бежали так тихо, что было слышно, как вода из плохо завинченного крана капает в раковину.

      – Сюда! – прошептал Керн, завернул за угол и наткнулся на что-то. Он покачнулся, увидел униформу и бросился назад. В то же мгновение он почувствовал удар в плечо.

      – Ни с места. Руки вверх! – скомандовали из темноты.

      Керн выронил вещи. Его левая рука онемела от боли, удар пришелся по суставу. Мужчина в рубахе выглядел в эту секунду так, словно собирался броситься в темноту на голос. Потом он увидел дуло револьвера, направленное ему в грудь другим полицейским, и медленно поднял руки.

      – Кругом! – скомандовал голос. – Встать к окну!

      Оба подчинились.

      – Посмотри, что у них в карманах, – сказал полицейский с револьвером.

      Второй обыскал вещи, лежащие на полу.

      – 35 шиллингов… карманный фонарь… трубка… карманный нож… гребень… больше ничего.

      – Никаких бумаг?

      – Пара писем или что-то вроде.

      – Паспортов нет?

      – Нет.

      – Где ваши паспорта? – спросил полицейский с револьвером.

      – У меня нет, – сказал Керн.

      – Еще бы! – Полицейский ткнул револьвер в спину мужчины в рубахе. – А ты? Тебя не касается, ублюдок поганый?!

      Полицейские переглянулись. Тот, что без револьвера, засмеялся. Другой облизнул губы.

      – Ах, какие мы благородные! – сказал он медленно. – Какие сиятельные генералы! Мразь вонючая, бродяга!

      Он вдруг размахнулся и ударил мужчину кулаком в челюсть.

      – Руки вверх! – зарычал он, когда тот покачнулся.

      Мужчина посмотрел на него. Керн никогда еще не видел такого взгляда.

      – Я тебе говорю, сволочь! – сказал полицейский. – Скоро ты? Или тебе еще раз прочистить мозги?

      – У меня нет паспорта, – сказал мужчина.

      – «У меня нет паспорта», – передразнил полицейский. – Конечно, у господина ублюдка нет паспорта. Как и следовало ожидать. Одеваться! Быстро!

      Группа полицейских бежала по коридору. Они распахнули дверь. Вошел один с погонами.

      – Что там у вас?

      – Две пташки. Хотели смыться по крыше.

      Офицер посмотрел на задержанных. У него было молодое, худое и бледное лицо. Он носил маленькие холеные усики, и от него пахло туалетной водой. Керн узнал: это был одеколон № 4711. Его отец имел раньше парфюмерную фабрику, поэтому Керн разбирался в таких вещах.

      – Этими двумя мы еще займемся, – сказал офицер. – Наручники!

      – Венской полиции разрешается совершать избиения во время ареста? –

1

Иисусе Христе, что случилось? (польск.)

2

Что? (польск.)

3

Матерь Божья! (польск.)