Остров на краю света. Джоанн Харрис

эти дрянные сплетни, я…

      Аристид надулся.

      – Туанетта, мы на острове. Тут и не захочешь, да услышишь. Я не виноват, если Жан Большой узнает.

      Туанетта взглянула за отмели, потом на меня. В лице ее было беспокойство, и я поняла, что уже поздно. Аристид успел посеять ядовитые семена. Интересно, кто рассказал ему про визит Бримана, откуда он так много знает.

      – Не переживай. Я его наставлю на путь истинный. Меня он послушает.

      Туанетта взяла мою руку в свои ладони; они были сухи и коричневы, как пла́вник.

      – Ну пойдем, – отрывисто сказала она, таща меня за собой по тропе. – Нечего тебе тут околачиваться. Пойдем ко мне домой.

      Туанетта жила в однокомнатном домике на дальнем конце деревни. Дом был старомодный даже по островным стандартам – стены из дикого камня, замшелая черепица на низкой крыше, которую поддерживают почернелые от дыма балки. Окна и дверь – крохотные, словно для ребенка, туалет – шаткая будка за домом, у поленницы. Подходя, я видела одинокую козу, щипавшую траву с крыши.

      – Ну что, признавайся, ты так и сделала, – сказала Туанетта, распахивая дверь.

      Мне пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о притолоку.

      – Я ничего не делала.

      Туанетта сняла quichenotte и строго взглянула на меня.

      – Не увиливай, девочка, – сказала она. – Я все знаю про Бримана и про его планы. Он и со мной пытался удрать ту же штуку, ну, знаешь, место в «Иммортелях» взамен моего дома. Даже пообещал заплатить за похороны. Похороны!

      Она хихикнула.

      – Я ему сказала, что собираюсь жить вечно.

      Она повернулась ко мне, опять посерьезнев.

      – Я знаю, что он за человек. Он и монашку уболтает трусы снять, если на них найдется покупатель. А на Ле Салан у него есть планы. Только никто из нас в этих планах не фигурирует.

      Это я уже и раньше слыхала, у Анжело.

      – Если и есть, я никак не возьму в толк, что за планы, – сказала я. – Он мне помогал, Туанетта. Больше многих саланцев.

      – Аристид… – Старуха нахмурилась. – Не осуждай его, Мадо.

      – Почему?

      Она ткнула в меня пальцем, больше похожим на сухую веточку.

      – Твой отец не единственный человек на острове, кто страдал, – строго сказала она. – Аристид потерял двух сыновей. Одного – в море, другого – по собственной глупости. Это его ожесточило.

      Старший сын Аристида, Оливье, погиб на рыбной ловле в 1972 году. Младший, Филипп, прожил следующие десять лет в доме, превращенном в молчаливое святилище памяти Оливье.

      – Он, конечно, слетел с катушек. – Туанетта покачала головой. – Связался с девицей – уссинкой, можешь себе представить, что его отец на это сказал.

      Ей было шестнадцать лет. Филипп, узнав о ее беременности, запаниковал и сбежал на материк, оставив Аристида и Дезире объясняться с разгневанными родителями девушки. После этого в доме Бастонне было запрещено всякое упоминание о Филиппе. Еще несколько лет спустя вдова Оливье умерла от менингита, оставив Ксавье, своего единственного сына, на попечение бабки