Бирит-нарим. Влада Медведникова

кивнул и опустился на пол. Сел, прислонившись к стене, и бессильно уронил руки на колени.

      Так велик его страх… Но кто мог напугать демона?

      И только одно объяснение тому было.

      Он безумен. Да, это так. Но хорошая кровь излечит его.

      Лабарту знал, куда идти, и нашел то, что искал, у старого колодца.

      Девочка, не достигшая еще брачного возраста, поставила кувшин на землю, готовилась зачерпнуть воды. Ее волосы блестели после утреннего омовения, движения были уверенными и легкими, а кровь светилась ярче рассветных лучей.

      Лабарту окликнул ее, и она пошла за ним словно тень, покорная и безмолвная. Возле колодца старуха кричала что-то им вслед, умоляла, рыдая. Но Лабарту не оглянулся. Пища демонов – кровь, а вся кровь Лагаша принадлежала ему.

      Когда хозяин Киша утолил жажду, они поднялись на крышу и Лабарту разлил пиво по чашам. Шуанна сделал глоток и запрокинул голову, ловя солнечные лучи. Был он все еще бледен, и руки его чуть заметно дрожали.

      Как такое может быть? Он выпил всю кровь, до последней капли, силы должны вернуться к нему…

      – Почему ты бежал? – спросил Лабарту. – Что случилось в Кише?

      Мгновение Шуанна молчал, глядя на солнце, а потом начал рассказывать. Путался и сбивался, но Лабарту слушал, не смея прервать вопросом.

      – Хозяин Ниппура, Эррензи, и дитя его сердца, Тику… они виноваты… в храме, в ночь священного брака… они…

      Неровная речь складывалась в образы, превращалась в рассказ.

      В Уруке, городе Инанны, в ночь самого святого ее праздника, двое демонов убили жрицу, забрали ее кровь. Верховную жрицу, ту, что произносит слова богини, ту, что становится Инанной в ночь священного брака.

      И имена демонов, совершивших такое – Эррензи и Тику.

      Лабарту хотел бы не верить услышанному, но сердце говорило: да, это так, так все и случилось. Эррензи безрассуден. Даже самый жалкий город не потерпит подобного. А Урук – великий город.

      – Энзи Урука… и его слуги… они сразу настигли Тику. А Эррензи жив, бежал.

      Не сумел защитить ту, что оживил своей кровью.

      Воспоминание вспыхнуло, на миг затмив явь: хрупкая девушка в звенящих украшениях, напряженно замершая за спиной у ниппурца. Но воспоминание померкло, заслонилось страхом.

      Люди убили демона. Люди посмели убить демона.

      – Энзи Урука поклялся уничтожить всех пьющих кровь на земле Шумера. – Теперь Шуанна говорил ровнее, но по-прежнему не сводил глаз с солнца и сжимал чашу обеими руками. – И пришел в Киш. И с ним его друзья и воины. У них были стрелы с серебряными наконечниками, и воздух звенел от заклинаний. Канрин умерла. – Он вдруг опустил взгляд и прижал руку к груди, скомкал перепачканную кровью ткань. – Она была старше меня, но слабее, и умерла. Я должен был умереть вместе с ней. Стрела пробила мне сердце, но я вытащил ее. И сердце срослось, но боль осталась. И я смог бежать. Но силы не возвращаются, сколько бы крови я не пил. Я останусь здесь и, если мне суждена смерть, приму ее. – Он поднял голову