Там, где тебя ждут. Мэгги О`Фаррелл

я машинально захватил ее, вылезая из машины. Наш дедушка ведь всегда любил погулять.

      – Это не камера, – ответил я.

      Она прищурилась, точь-в-точь как полицейский следователь.

      – Тогда что же это?

      Я обхватил рукой уже знакомый картонный куб с перевязанными веревкой гранями, слегка смявшимися по углам.

      – Уж если вам так необходимо знать, – сказал я, – то это мой дедушка.

      Она поджала губы и подняла брови: легкая модуляция выражения лица. Нет, правда, как странно. Ее лицо казалось на редкость знакомым, и его выражение вполне узнаваемым: где же я видел ее прежде?

      – Ваш дедушка? – повторила она.

      Я пожал плечами. Я не думал, что должен предоставлять ей какие-то объяснения.

      – Последнее время он слишком чувствителен к переменам погоды.

      – Серьезно? Вы таскаете его повсюду с собой?

      – Так, видимо, получается.

      Она перебросила гаечный ключ в другую руку.

      – Ари сказал мне, что вы помогаете детям с речевыми недостатками.

      Я поморщился.

      – Определение «недостатки» принято считать слегка уничижительным. Можно сказать с «проблемами».

      Вздох примадонны.

      – Ну, с речевыми проблемами.

      – В общем, я помогал им. Много лет назад.

      У нее замечательные глаза – я никогда не видел таких глаз, светло-зеленых с темной окантовкой, – посматривающих на меня оценивающе, отчаянно. Ее изысканное фарфоровое лицо приобрело выражение уязвимости, и можно было с легкостью понять, что это не та компоновка, к которой привычны ее мимические мышцы.

      – Вы думаете, его можно вылечить?

      Я нерешительно помедлил. Мне хотелось сказать, что слово «вылечить» мне тоже не нравится.

      – Я думаю, что ему можно помочь, – осторожно ответил я, – во многом ему можно помочь. Будучи аспирантом, я участвовал в исследовательской программе помощи таким детям, как Ари, но, строго говоря, моя специализация…

      – Пошли, – властно бросила она в такой повелительной манере, которой обычно подчиняются беспрекословно. Я почти ожидал, что она вот-вот щелкнет пальцами, точно хозяйка, призывающая пса. – Вы подержите домкрат, пока я закреплю колесо, и заодно расскажете мне об этой программе. Пошли.

      «Нет, я не пойду, – подумал я. – Я не намерен подчиняться приказам какой-то крикливой мадам. Она привыкла получать желаемое, поскольку природа случайно одарила ее лицом богини. Я никуда не пойду с вами». И закончив размышления, тут же поплелся за ней. Я послушно держал домкрат, пока она меняла колесо. И пока она закручивала болты, поведал все, что смог вспомнить о программе восстановления плавности речи. Мне с трудом удавалось отводить взгляд от ворота ее рубашки, расстегнутой до талии под передником комбинезона. Я поступил так, как следовало приличному мужчине: помог и удалился.

      Позднее тем вечером я лежал на кровати номера «B&B», обозревая остатки моих тайных запасов травки, которых, осознал я, не хватит мне до возвращения в Штаты. Как же я легкомысленно не озадачился покупкой достаточного количества в том сомнительном баре Дублина? В этой глуши мне явно не светит