Сорок пять. Часть вторая, третья. Александр Дюма

иметь житницы, всякие запасы, деньги, дома и связи. Владеть Кагором – значит иметь все это на своей стороне. Не владеть Кагором – значит иметь все это против себя.

      – О! Помилуй бог! – пробормотал король Наваррский. – Поэтому мне так хочется владеть Кагором, поэтому я и просил покойную матушку сделать его условием sine gua non[7] – вот я и заговорил, кажется, по-латыни. Кагор – приданое моей жены. Мне его обещали и должны отдать.

      – Государь, быть должным – и платить…

      – Ты прав: два дела разных, мой друг. Так что, по твоему мнению, мне его не отдадут?

      – Я опасаюсь этого.

      – Черт возьми!

      – И если говорить откровенно…

      – Ну, Шико!

      – Они будут правы, государь.

      – «Будут правы»! Почему же?

      – Потому, что вы не сумели заставить их заплатить приданое прежде.

      – Несчастный! – Генрих улыбнулся с горечью. – Ты забыл о набате колокольни Сен-Жермен л’Оксерруа! Мне кажется, что жених, которого хотят зарезать в ночь его свадьбы, больше будет думать о своей жизни, чем о приданом жены.

      – Так, – произнес Шико. – Но после?

      – После?

      – Да, после мы имели мир, кажется. Ну и надо было пользоваться этим миром. Надо было вместо любовных интриг вести политические. Не так занимательно, я знаю, но более полезно. Я говорю это, государь, право, столько же для вас, сколько для моего короля. Если бы Генрих Французский имел в Генрихе Наваррском верного союзника, то, предположив, что католики и протестанты соединились одним политическим интересом, оставив борьбу за интересы религиозные на будущее время, – католики и протестанты, то есть два Генриха, заставили бы трепетать весь род человеческий.

      – Ох, – проговорил Генрих смиренно, – не желаю я заставлять трепетать никого, лишь бы не трепетать самому… Но довольно, Шико, перестанем говорить о предметах, которые тревожат мой дух. Я не владею Кагором. Ну, обойдусь и без него.

      – Это ужасно.

      – Как же быть? Ты ведь сам говоришь, что Генрих никогда не отдаст мне этого города.

      – Я думаю так, государь; я уверен по трем причинам.

      – Назови мне их, Шико.

      – Охотно. Первая – Кагор город очень доходный. Вот почему король Франции скорее оставит его при себе, чем отдаст другому.

      – Это не совсем честно. Вторая причина, сын мой?

      – Вторая – Екатерина…

      – Так добрая матушка все еще вмешивается в политику? – прервал Генрих.

      – Постоянно. Екатерина захочет видеть свою дочь скорее в Париже, чем в Нераке. Лучше при себе, чем возле вас.

      – Ты думаешь? Однако матушка Екатерина любит свою дочь страшной любовью.

      – Да. Но королева Маргарита служит заложницей, государь!

      – У, до каких тонкостей ты доходишь, Шико! А я, черт меня побери, и не подозревал этого. Но, однако, ты можешь быть прав: да-да, дочь короля Франции при случае может быть заложницей. Ну?

      – Государь, с уменьшением доходов уменьшается удовольствие пребывания в провинции. Нерак – город

7

Непременным (лат.).