Умница Ева. Александр Ермолаев

вместе с моей симпатией к жизни, хотя я допускаю, что какого-нибудь другого мужчину желать ты все-таки можешь, и моя интуиция, на которую, возможно, зараза с плоти уже перешла, нервно шепчет мне, что такой человек уже занял твой день…

      Сейчас, Ева, ты, пожалуй, улыбнешься: я буду рассказывать о той осенней конференции, когда нашему рыжему купидону удалось сплести волшебный случай, который непременно ускорил бы ход судьбы, если бы мы не проявили глупого упрямства.

      Университет отправлял небольшую преподавательскую сборную в соседний город, что славился юным населением и главенством науки. Я не должен был ехать, но Скороходов предательски заболел, и меня внесли в список вместо него. Внесли – лишь для количества: доклада у меня никакого не было, но я должен был с демонстративной активностью рекламировать как личную, так и представительскую любознательность, пытаясь обнаружить изъяны в чужом выступлении, чтобы парализовать лектора безвыходным вопросом (личная установка Зверева). Выбора у меня не было, хотя свои агрессивные обязанности выполнять я не собирался: выставлять себя умником любой ценой я не жаждал. Но это все неважно. За три дня до отъезда (путь, кстати, был коротким: пять автобусных часов) ко мне подошел Миша и, светясь идеей, кокетливо взял меня за руку в коридоре, чтобы тихонько отвести к свободному от ушей островку. Он продолжал молча дразнить меня своей улыбкой, пока я сам его не спросил:

      – Что случилось?

      – Я могу подстроить, чтобы вы с Тарковской оказались в одном номере.

      Я покрылся страхом: во-первых, меня уличили в тайном чувстве (и кто?! Миша, который под утренним душем смывает с себя все моральные принципы и который не брезгует ничьим ухом!), во-вторых, постельный замысел мгновенно обесточил мой разум…

      Я спросил его, почему он думает, что мне это интересно, на что он незамедлительно выложил интуитивный аргумент, который, тем не менее, звучал как главное доказательство его правоты:

      – У меня есть подозрение, что Тарковская тебе не безразлична.

      Я взволнованно огляделся по сторонам, думая, что нас могут слышать.

      – Господи, Андрей, ты ведешь себя как школьник. Побледнел даже. Чего ты боишься?

      – Боюсь, что пойдут слухи. Что ты их распускать будешь! – прошипел я.

      Прозвенел звонок, – пора было идти к студентам.

      – Знаешь, мне это не очень приятно слышать.

      – Да ты мне в первый же день выдал половину местных секретов!

      Миша помолчал, порылся в мыслях, а потом убедительно выбил мою претензию с поля своей репутации:

      – Потому что ты сразу вызвал у меня доверие.

      – У меня лекция уже началась.

      – У меня тоже, но студенты от нашего отсутствия вешаться не начнут. – Я уловил, как его голос стал подергиваться от возмущения; если задуматься – оно было оправданным.

      Я сдался, – и он начал говорить о главном. Данной ему властью он мог элегантно запереть нас тобой, Ева, в одном номере на ночь следующим