Умница Ева. Александр Ермолаев

терпеливо подождали, хотя я понимал, что он просто настраивает себя на фальшивую ноту.

      – Друзья, я хотел обратиться к вам с просьбой.

      Я попытался выдавить заинтересованность, но вышло это у меня, кажется, дешево.

      – Ева, ты знаешь, что мы с Андреем должны были в одном номере заселиться.

      – Что-то мне не нравится начало, – сказала ты.

      – Я познакомился здесь с одной особой. И я бы хотел пригласить ее к себе в номер. Знаю, это нечестно с моей стороны. Но я надеюсь на ваше понимание.

      Я изобразил задумчивость, потом быстро сообразил, что для этой сцены требуется другое выражение, – и я стал «недовольным». Я перевел взгляд на тебя, пытаясь удержать всю искусственную сложность: последнее слово я доверил тебе. Согласись, скажи «да», шептал я под своей бездарной актерской маской.

      – Я надеюсь, она – не студентка? – задала ты Мише неожиданный для меня вопрос.

      Миша глупо улыбнулся: замысел оживал.

      – Нет, – ответил он, – аспирантка. Но уже преподает.

      – Что ж, преподавателям тоже нужен секс… Хорошо, Миша. Я готова тебе помочь. Если, конечно, Андрей Алексеевич не выгонит меня из номера.

      – Все в порядке, я буду спать на полу, – сказал я.

      – Вот и славно, – сказал ты, вседозволенно забрав у Миши бокал с шампанским.

      Миша, в свою очередь, загадочно посмотрел на меня, и от этого взгляда я почувствовал себя робким подростком, перед которым только что во весь рост засияла долгожданная взрослая жизнь.

      Знакомо ли тебе, Ева, то чувство, когда собеседник пытается вызвать у тебя интерес, оживить тебя темой, которая самому ему не очень интересна (и ты это понимаешь, тебе даже становится неловко от этого)? Уверен, что знакомо. В ту ночь, к слову, я был именно таким собеседником. Было уже поздно, когда ты пришла в номер, – около полуночи: ты засиделась на том скучном для меня мероприятии, где профессора становились пьяными и даже в своих коллегах начинали видеть безнадежных студентов, нуждающихся в бессвязных лекциях. Я уже подготовил спальные места: для тебя – аккуратно обнажил постель, для себя – соорудил мягкий квадрат на полу. На что я надеялся? У меня были мысли отказаться от этой больной затеи и пойти спать в другой номер, но внезапное возмужание веры в Мишу и его замысловатый расчет преобразило мое настроение – от отчаяния до блаженного трепета: желание отказаться с тобой не выпускало меня из комнаты.

      Я принял засыпающий вид, когда ты вошла (я не стал закрываться, т.к. был только один ключ); я пытался определить, пьяна ли ты, по твоему шагу: не получилось. Свет был выключен, но луна добросовестно восстанавливала комнату.

      – Уже спите? – спросила ты, будто зная, что я лишь имитировал сон.

      – Пытаюсь, – сказал я, открыв глаза.

      Ты стояла в свете ночи и смотрела на меня, глупо завернувшегося в одеяло на полу.

      – Вы пьяны? – спросил я.

      – Нет, – ответила ты. Подумав, добавила: – Нисколько.

      Молча изучив обстоятельства, ты ушла в душ. Через несколько минут