Homo Homini. Иван Ермолаев

«Хрусталёв, машину!» уже не казался адом,

      Едва я пророс в твою землю, как кедр в Бейрут:

      Действительно – всюду жизнь, если каждый атом

      Картины Филонова – словно обэриут.

      Как кровь Будетлянина – рифмы и алгоритмы,

      Я чувствую – к горлу подкатывает ЧП:

      Но даже ежели рукопись обгорит, мы

      Сделаем всё, чтобы снять этот фильм в ч/б.

      Пейзаж в духе примитивизма

      Проберётся по рее

      Соловеющий бриз к

      Бухте Гипербореи

      В ореоле из брызг.

      Юго-западный округ

      По весне залинял:

      Подмешаем-ка охру к

      Неземным зеленям,

      Где пейзаж идеален

      И лесная братва –

      Думал, там Вуди Аллен –

      Оказалось, «Брат-2».

      Как по райскому саду

      Надувные слоны,

      Облака да блокада

      Тучей жёлтой луны,

      Да сплошной Генералич –

      Ох, боюсь, что влюблюсь, –

      Да Руссо гениальность,

      Да таможенный блюз.

      III

      Изенхаймский алтарь. Распятие

      Тридцать лет и три года лежать на печи, а потом – на крест

      По останкам титанов, по трупам богов, миновав Олимп.

      Ты не то, чтобы умер, а после – не то, чтоб совсем воскрес:

      Смерть пришла, но не высосать ей из тебя всех словес и лимф.

      Просыпайся, взгляни, как медами слезится по нам Алтай!

      Чтоб пропеллеры вторили птицам, наставим для них манков;

      Двинем в Арль и с порывом мистраля ворвёмся с тобой в алтарь -

      Нас обоих мазками положит на зыбь парусов Ван Гог.

      Или, может, ты хочешь в дождливые тропики, как Гоген?

      Или – Брейгель, привет! – надышаться озоном немецких Альп?..

      Прокажённая тень, чуть дыша отделившаяся от стен -

      Ты такой, как ты есть, и как нарисовал тебя Грюневальд.

      Не отверзнется, да и не нужно, твой дряхлый консервный гроб;

      И, пока над окрестностью Ершалаима плешивый смог,

      Магдалина и просто Мария услышат у входа в грот,

      Как ишачит Борей, чтоб предсмертный твой вздох никогда не смолк.

      Ламентация

      Над зеленями оврагов и желтью балок

      Брызги огней распускаются из антенны;

      Луны – как апофеозы печёных яблок,

      Солнца – сухие садовые хризантемы.

      С чёрных дерев упадает листва на супесь;

      Молния свесилась с тучи стальным канатом;

      С ссохшейся ветки ворона кричит, насупясь,

      Императив, приодевшись виватным Кантом.

      Шмотки нашла на раздавшейся вширь помойке,

      Где до неё копошился какой-то люмпен,

      И улетела присутствовать на помолвке

      Огня и мрака. Убийственно как мы любим!

      Ушлое небо любило всегда настырных,

      Пишущих заповеди на гнилых обоях,

      Как пробивающийся сквозь асфальт пустырник

      Или таранящий грозные тучи «боинг».

      Брось эти глупости, не говори о грозном,

      Скоро всё кончится – Путин, хохлы, Эбола.

      И