Красная планета. Звездный зверь (сборник). Роберт Хайнлайн

кто-либо, кроме двух мальчишек-беглецов. Следы скутеров, конечно, тоже отпечатывались на льду, но Джим и Фрэнк, как все конькобежцы, избегали их, предпочитая гладкий лед. Теперь их след, как по нитке, мог привести любого от станции Киния к пандусу, возле которого они стояли.

      – Залезем обратно в кусты, – прошептал Джим, – и спрячемся, пока они не уйдут. В этих зарослях им нас никогда не найти.

      – А вдруг не уйдут? Хочешь провести еще одну ночь в капусте?

      – Когда-нибудь им ведь придется уйти.

      – Да, но это будет не скоро. Они знают, что мы поднялись на берег в том месте, значит останутся и будут искать, мы столько не выдержим. Им легче, у них есть укрытие.

      – Что же тогда делать?

      – Пойдем на юг по берегу пешком, хотя бы до следующего пандуса.

      – Тогда пошли, а то они вот-вот поднимутся.

      С Фрэнком во главе они рысцой двинулись на юг. Растения вдоль берега теперь поднялись достаточно высоко, чтобы можно было пройти под ними. Фрэнк держался футах в тридцати от обрыва. Сумрак под листвой и стебли растений укрывали их от наблюдателей.

      Джим был начеку, высматривая змеечервей и водоискалок, и велел Виллису делать то же самое. Они шли с хорошей скоростью. Через несколько минут Фрэнк остановился, знаком призвал к молчанию, и они прислушались. Джим слышал только хриплое дыхание Фрэнка; если погоня и следовала за ними, то отстала.

      Они отошли уже мили на две к югу от пандуса, и Фрэнк внезапно остановился. Джим налетел на него, и оба чуть не скатились в то, что послужило причиной остановки, – в поперечный канал. Он шел с востока на запад и был притоком главного канала. Между Кинией и Хараксом таких было несколько. Одни соединяли восточный рукав Стримона с западным, другие просто отводили воду в местные водоемы на пустынном плато.

      Джим заглянул в глубокий и узкий проем:

      – Надо же, чуть не свалились!

      Фрэнк не ответил. Он упал на колени, опустился на землю и схватился за голову: на него напал кашель. Потом приступ прекратился, но плечи Фрэнка продолжали вздрагивать, будто он беззвучно рыдал. Джим положил руку ему на плечо:

      – Худо тебе, парень?

      Фрэнк не ответил.

      – Бедный мальчик Фрэнк! – сказал Виллис и поцокал, как будто языком.

      Джим в раздумье снова перевел взгляд на канал. Вскоре Фрэнк поднял голову и сказал:

      – Я ничего. Это просто минутное, из-за канала. Снова задержка из-за него. Я так устал.

      – Слушай, Фрэнк, – сказал Джим, – у меня новый план. Я пойду вдоль этой канавы на восток, пока не найду, где можно спуститься. А ты пойдешь назад и сдашься…

      – Нет!

      – Дай договорить! Это имеет смысл. Ты слишком болен, чтобы идти дальше. Если ты останешься здесь, то умрешь, признай это. Кто-то должен рассказать обо всем нашим, и это буду я. Ты идешь к скутеру, сдаешься и врешь им, что я, мол, пошел туда-то и туда-то – в другую сторону, конечно. Если соврешь убедительно, это может сбить их со следа, и весь день они будут гоняться за собственным хвостом, а у меня будет передышка. Ты тем временем полежишь в скутере, в тепле и безопасности, а вечером тебя поместят