Под ласковым солнцем. Империя камня и веры. Степан Витальевич Кирнос

могли вознести храмовники – боевые соединения Империал Экклесиас. Славный город Милан ни на секунду не уходил от всевидящего взора Рейха. Каждый день, час или минуту соблюдался извечный идеал – тотальный контроль и стабильность.

      Оба друга шли по улице. На них холодно с плакатов взирали взгляды знаменитых и видных государственных служащих. Под каждым лицом были однотипные по смыслу лозунги, ни на йоту не отличавшиеся друг от друга. Воздух переполнял постепенно слабеющий запах благовоний, что сегодня разжигались целыми тоннами. Они долгое время шли, просто молча, но все, же Давиан начал разговор:

      – Послушай, а как тебе сегодняшнее шествие? – Аккуратно начал Давиан.

      – О–о–о, не знаю даже, что сказать, оно было довольно…

      – Безумно. – Как бы угадывая, добавил парень.

      – Да, может и так, но будь осторожнее с этим словом.

      – Да, а то, что? – Напористо и несколько мятежно спросил Давиан.

      – Просто, осторожнее.

      Они зашли в безлюдную улочку, которая по какому–то недоразумению осталась без своего комиссара, полицейского, чиновника или храмовника. Давиан с опаской и осторожностью оглянулся по сторонам и заговорил:

      – Я хочу спросить тебя об очень важной вещи, которую надеюсь, останется между нами. Как тебе правление Канцлера?

      Этот вопрос очень сильно смутил Габриеля. Сердце в его груди забилось сильнее, а дыхание участилось. Парень глубоко в душе ненавидел всё, что связано с Рейхом и тем более с Канцлером. Но эту пламенную ненависть он тщательно скрывал, ибо даже если человек без должного почтения и благоговения смотрит на портрет правителя, обычно выполнявшийся в стиле иконы, то гражданина могли оштрафовать, понизить в «гражданском рейтинге» или приговорить к общественным работам, которые, по мнению министерства Наказания, повышали в человеке духовность и смирение.

      – Даже не знаю, что ответить. – Растеряно начал Габриель.

      После сказанного другом Давиан изрядно напрягся, явно пожалев, что начал этот разговор.

      – Не нахожу его правление справедливым или достойным. – Пытаясь сгладить напряжение, сказал Габриель.

      Послышался лёгкий выдох Давиана, выдавая явное облегчение, после чего уже более лёгким тоном он продолжил:

      – Слушай, мы уже почти пришли. Дальше я думаю сам дойду до дома, и, кстати. – Неожиданно оборвалась дрожащая речь Давиана. Но внезапно он направил свой взгляд в глаза Габриеля, и он высказал последнее предложение, стараясь как можно быстрее его выдать. – Габриель, приходи, завтра, в десять, к книжной лавке, у которой мы сегодня были, тебе будет интересно.

      – Хорошо. – Спокойно промолвил Габриель.

      Друзья пожали друг другу руки и разошлись. Габриель быстро, стараясь не попасться в лапы какому–нибудь комиссару, пошёл к ближайшей остановке.

      И встретив автобус, уже через полчаса юноша был дома.

      Он зашёл в свою квартиру, кинул сумку в ближайший удобный угол, включил телевизор и улёгся на диван.

      В его руках была та самая чёрная