Под ласковым солнцем. Империя камня и веры. Степан Витальевич Кирнос

куёт свой мир в святой войне.

      Огнем вновь вспыхнет небосвод, и Канцлер поведет людей вперед,

      Небесный Божий глас, что позовет нас в великий европейский поход»

      Когда гимн стих, толпа ещё раз попыталась заликовать, пытаясь как можно больше усладить взор министерства Ликования и Радости. Но веселье уже было слабым, постэкстазным, оно было несравнимо с первой волной, захлестнувшей разум и вывернувшей душу, это было всё равно, что сравнивать свет пламени свечи с горением маяка. Но министерству было и этого достаточно.

      Постепенно ликования толпы стали стихать, из граммофонов вновь полились мантры и песенные гимны.

      Габриель стоял и раздумывал над тем, что сейчас произошло, его мозг был немного затуманен, как к нему подошли его товарищи. У его друзей тоже был разбитый и опустошённый вид, как у людей с похмелья.

      – Габриель, мы собираемся пройтись, ты с нами? – Тяжёлой подачей вопросил Давиан.

      – Да, с вами. – Сухо и смотрев опустошенными глазами в одну сторону ответил Габриель.

      – Ребят, никто не видел Элен? – Задала вопрос Камилла.

      – А она пошла с отцом домой. – Тут же ответила Понтия.

      – Ладно, пойдёмте уже. – Сказал Давиан, с небольшой ноткой требовательности в голосе.

      – Ох. – Сокрушённо начала одна из знакомых. – Так, а куда мы пойдём?

      – О, ребят, давайте сходим в «Канцлер Плаза»? – Предложила Камилла.

      – Ой. – С неким отвращением, исказив лицо в гримасе начала Понтия. – Да там народу сегодня. – Недовольно закончила девушка.

      – А давайте пройдёмся просто по городу. – Сказал Габриель, не особо хотя посещать сегодня разные заведения, которые по праздникам непреклонно стараются следовать Культу Государства и максимально ублажить министерство Ликования и Радости.

      Так как все варианты казались менее привлекательными, то все приняли предложение Габриеля и пошли гулять по городу, который медленно, но всё же потонул в фестивале.

      Город в это время предстал в новом амплуа. На улицах были тысячи людей, которые, не снимая улыбок с лиц, и фальшивого ликования в душе, бесконечно ходили и радовались происходящему, чуть ли, не хлопая в ладоши. Ведь если не радоваться в этот день, то к человеку могли запросто подойти не только слуги министерств, но полиция и спросить, почему он не радуется. Если причина окажется не столь значимой, то его могли оштрафовать или арестовать на пять суток за «Акт неуважения к Рейху».

      Дома были богато украшены плакатами и флагами, посвящённые хвалению государства и Канцлера. На улицах разворачивались различные выставки и выступления. И всё это было посвящено Канцлеру. Все выставки – его имени, плакаты – с его лицами и афоризмами, выступления – главный герой это канцлер. Если и была другая тематика, то она посвящалась славе Рейха, восхвалению государства и ничему более.

      И друзья, не найдя более лучшего выхода, стали просто гуляли по городу.

      Они ходили, болтали, рассуждали, смеялись и просто шли, куда глаза глядят. Заходили в несколько магазинов и галантерей. Но там продавались вещи, сувениры, мелочи, посвящённые этому культу личности и государства.

      То и дело на их пути встречались бесконечные