Под ласковым солнцем. Империя камня и веры. Степан Витальевич Кирнос

всё это массивными огромными бетонными плитами. А в самом центре площади возвели двухсот метровый мемориал–храм, посвященный первому Канцлеру, возле которого ежедневно происходили таинства церкви. На этой площади могли спокойно уместиться несколько тысяч человек.

      И сейчас на этой площади развернулся концерт бесконечного почитания – начало празднования фестиваля, который, можно сказать был актом, фанатичного культа личности и бесконечной похвальбы своему правителю.

      Второй Канцлер в бытность свою был далеко не примечательной политической фигурой, но как показывает история только те и побеждают. Что б человеку в Рейхе начать политическую карьеру в высших кругах ему надо поступить «Политика Схолум», а потом пойти на службу имперскому правительству – стержню всей бюрократии в рейхе. Именно выходцы из Имперор Магистратос и составляли весь государственный костяк, на котором и держался весь Рейх. И будущий правитель империей был всего лишь заместителем одного человека из Капитула. Но на одном из выступлений первый Канцлер его приметил, потом частые разговоры, политические поручения, а заместителем его назначили заместителем первого, а после его смерти занял место Канцлера.

      Из всех граммофонов и колонок, расставленных по всему городу, лились нескончаемые волны похвальбы и мантры Канцлеру. Всюду были вздеты стяги и плакаты с его лицом и изречениями, холодно озиравшие всех ликующих. Из всех звукоусиливающих средств без конца лились поздравительные речи. На площади играли песни, пелись гимны посвящённые Рейху и Канцлеру.

      И Габриель был в толпе идущих людей на эту площадь. Он старался идти за всеми, но, не теряя из виду своих друзей и тем более – Элен, особенно ревностно следя за ней, стараясь как меньше отверзать от неё свой влюблённый взор. И он, вместе с толпой, постепенно подходил к Канцлерской Площади.

      Юноша помимо толпы ликующих людей заметил слуг министерств, что шныряли среди рядов и временами то и дело подлавливали одного человека, у которого могла быть недостаточно широкая улыбка, и устраивая ему допрос.

      Все люди тянулись к огромной сцене, на которой должны были объявить начало фестиваля.

      От всего этого концерта бесконечной похвалы и мистического вождизма у Габриеля начало постепенно закладывать уши. Возле парня собрались тысячи людей, что, будучи под действием некого подобия религиозного экстаза вопили и гудели, чуть ли не молитвенным тоном выговаривая лозунги. Но на собранную сцену, что стояла почти посередине всей площади, окружённой фанатично настроенными людьми, вышел человек.

      Это был выходец из структур Имперор Магистратос, а именно представитель министерства Праздников. На нём были: чёрное пальто из ткани, бесцветные брюки и начищенные классические ботинки чёрного цвета. Он вышел к микрофону, который стоял на сцене и заговорил. Тут же из всех колонок и граммофонов полился его пламенный голос:

      – Дорогие братья и сёстры, соотечественники. Сегодня мы празднуем день вступления нашего дорого, великого и всеми любимого Канцлера,