Поиски национальной идентичности в советской и постсоветской массовой культуре. Кирилл Королев

функционирования механизма и идейного наполнения традиционной буржуазной культуры, возникшим в эпоху империализма… буржуазная массовая культура… имеет своего «прафеномена» в лице религии. Общность их характеризуется целым рядом моментов. К ним относятся:

      – мифологизация сознания…

      – слияние эскапистских и идеологических функций…

      – насаждение духа конформизма…

      – отказ от рационального начала… эксплуатация эмоций и инстинктов подсознательной сферы…

      – присвоение себе мнимо компенсирующих функций, имеющих своей конечной целью отвлечение масс от социальной активности…

      – создание стандартно-упрошенной «версии жизни»…

      – культивирование идолопоклонства…251»

      Перечисляя эти признаки, автор категорически не желает замечать, что большинство из них (если не все) характеризуют и советскую культуру – с тем отличием, что, допустим, «отказ от рационального начала» и «насаждение конформизма» в советской массовой культуре обычно вуалировались «ритуальными идеологическими заклинаниями» и апелляциями к идеалам марксизма-ленинизма, а «культивирование идолопоклонства» в СССР процветало с первых лет советской власти («герои в Советском Союзе всегда призваны выполнять широкую просветительскую задачу252») – и завершилось почти комедийным к своему финалу культом личности Л. И. Брежнева.

      Приведенные выше примеры, как представляется, достаточно убедительно доказывают, что позднесоветская культура 1960-х – 1980-х годов была именно массовой культурой, и отрицание этого факта государственной пропагандой и советской наукой не соответствовало опыту повседневности советского человека. Общество потребления, сложившееся в СССР, продолжало существовать вплоть до распада страны (даже печально знаменитый дефицит был в известной степени логическим следствием формирования такого общества) и генерировало на протяжении своей эволюции «типовые» артефакты массовой культуры, будь то массовый внутренний туризм, профессионализация спорта и превращение его из персонального хобби в зрелище или развитие формул массовой литературы. Конечно, эти артефакты имели сугубо отечественную специфику, проистекавшую не только из идеологического контекста, но и из предшествующего культурного опыта, который сталкивался с новыми социально-экономическими реалиями (так, советская массовая литература складывалась в традиционно литературоцентричном обществе, подпадая одновременно под действие правил, если воспользоваться формулировкой А. М. Горького, «мира чистогана», когда книга – не просто литературное произведение и «властительница дум», но и товар, наделенный как символической, так и материальной ценностью, неравной ее стоимости в магазине253), однако в целом советская массовая культура развивалась в том же

251

Кукаркин А. В. Op. cit. С. 171.

252

Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. С. 23.

253

Особенно ярко это «наложение ценностей» проявляло себя в «мании коллекционирования» собраний сочинений, когда книги, желательно, в виде многотомных серий, приобретались не ради чтения, но для «заполнения полок» и чтобы продемонстрировать свои «культурность» и достаток; в «джентльменский набор» типичной семьи советских интеллигентов непременно входили как минимум 4—5 собраний сочинений, украшавших книжные полки и серванты, но редко открывавшихся. Также репрезентациями этой тенденции были спекуляция книгами – ближе к концу 1970-х годов и позже у многих книжных магазинов в Москве можно было наблюдать «ярмарки», где, сначала из-под полы, затем открыто, предлагали дефицитные издания наподобие «макулатурных» романов А. Дюма – и возникновение системы книгообмена, которая присваивала литературным текстам баллы в соответствии со спросом на жанры, формулы и с популярностью конкретных авторов: скажем, детективные романы Н. И. Леонова оценивались максимально высоко, и такой роман можно было выменять – если он вдруг появлялся в конкретной точке – на четыре-пять менее востребованных (но все равно пользующихся спросом) книг. (Из личных наблюдений второй половины 1970-х и 1980-х гг.). О литературоцентричности советской культуры см., например, статьи в сборнике «Русская интеллигенция и западный интеллектуализм» (М.: О.Г.И, 1999) и учебное пособие «История русской литературы XX века (20-е – 90-е годы)», подготовленное филологическим факультетом МГУ (М., 1998).