Женщина в окне. А. Дж. Финн

Одиннадцатое число одиннадцатого месяца.

      Я поднимаю бокал.

      – За одиннадцатое одиннадцатого.

      Мы чокаемся.

      – Есть ручка и бумага?

      Я достаю то и другое из ящика, кладу перед ней.

      – Просто сядь здесь, – велит мне Джейн. – Сделай красивое лицо.

      Я хлопаю ресницами.

      Несколько коротких, резких штрихов, и на белом листе возникают мои черты: темные глаза, гладкие скулы, немного выступающий подбородок.

      – Постарайся передать мой патологический прикус, – говорю я, но она шикает на меня.

      Рисует минуты три, дважды подносит бокал к губам.

      – Вуаля! – восклицает она, показывая мне бумагу.

      Я изучаю набросок. Сходство поразительное.

      – Ловко у тебя получается.

      – Правда?

      – А другое умеешь рисовать?

      – Портреты других людей? Хочешь верь, хочешь нет, я могу.

      – Нет, я имею в виду животных или, скажем, натюрморты.

      – Не знаю. Меня в основном интересуют люди. Как и тебя. – Она ставит в углу размашистую подпись. – Та-да. Оригинал от Джейн Рассел.

      Я засовываю набросок в выдвижной ящик, в котором держу хорошее столовое белье. Иначе портрет может испачкаться.

      – Посмотрите-ка на это.

      Кажется, по столу разбросаны самоцветы.

      – От чего пилюлька?

      – Какая?

      – Розовая. Восьмиугольная. Нет, шестиугольная.

      – Это индерал. Бета-блокатор.

      Джейн прищуривается.

      – Это же от сердечных приступов.

      – И также от приступов паники. Замедляет сердечный ритм.

      – А та от чего? Маленькая белая, овальной формы?

      – Арипипразол. Атипичное антипсихотическое средство.

      – Звучит серьезно.

      – Да, и в некоторых случаях это действительно серьезно. Для меня это просто добавка. Она позволяет оставаться в здравом уме, но от нее я толстею.

      Джейн кивает.

      – А это что?

      – Имипрамин. Тофранил. От депрессии. От него бывает ночное недержание мочи.

      – У тебя энурез?

      – Сегодня ночью может быть.

      Я прихлебываю вино.

      – А эта?

      – Темазепам. Снотворное. Приму позже.

      Джейн кивает.

      – Разве можно принимать что-то из этого с алкоголем?

      Я глотаю.

      – Не-а.

      И только в тот момент, когда пилюли проскальзывают в глотку, я вспоминаю, что уже пила лекарства утром.

      Джейн откидывает голову, выпуская изо рта струйки дыма.

      – Пожалуйста, не говори «шах и мат». – Она хихикает. – Мое эго не может принять трех поражений подряд. Не забывай, что я много лет не играла.

      – Это заметно, – говорю я.

      Она фыркает и смеется, выставив на обозрение серебряные пломбы.

      Я осматриваю своих «пленников»: обе ладьи, оба слона, толпа пешек. Джейн «съела» коня и пешку. Она видит, что я разглядываю ее трофеи, сбивает коня на бок.

      – Лошадь упала, – произносит она. – Вызови ветеринара.

      – Люблю лошадей, – сообщаю я.

      – Посмотри-ка.