Женщина в окне. А. Дж. Финн

сверху брезентом?

      Мы каждую осень закрывали арку брезентом. Я ничего не говорю, просто вспоминаю.

      – Наверху вам надо быть осторожной. Не хочу наступать на этот фонарь.

      – Я не собираюсь подниматься туда, – напоминаю я ему.

      Дэвид постукивает ногой по стеклу, и оно дребезжит.

      – Хрупкое. Если на него упадет ветка, все окно может вылететь. – Проходит еще минута. – Это просто невероятно. Хотите, чтобы я сфотографировал?

      – Нет, спасибо. Как нам быть с сыростью?

      Дэвид ставит на лестницу одну ногу, потом другую.

      – Здесь нужен профи. – Он спускается на пол, убирает лестницу на место. – Надо герметизировать крышу. Но я могу удалить плесень при помощи скребка для краски. – Он закрывает дверцу люка на потолке. – Ошкурить это место. Потом нанести грунтовку и эмульсионную краску.

      – У вас все это есть?

      – Есть грунтовка и краска. И хорошо бы тут проветрить.

      Я цепенею:

      – Что вы имеете в виду?

      – Открыть окна. Но не на этом этаже.

      – Я не открываю окна. Нигде.

      Он пожимает плечами:

      – Это помогло бы.

      Я поворачиваюсь к лестнице. Он идет за мной следом. Мы в молчании спускаемся.

      – Спасибо, что убрали грязь снаружи, – говорю я, когда мы оказываемся в кухне, в основном чтобы что-то сказать.

      – Кто это сделал?

      – Какие-то ребята.

      – Не знаете кто?

      – Нет. – Я выдерживаю паузу. – А что? Оборвали бы им уши?

      Он моргает. Я продолжаю:

      – Надеюсь, вам удобно внизу?

      Он живет здесь уже два месяца – с тех самых пор, как доктор Филдинг предложил мне взять съемщика, который выполнял бы мелкие поручения, выносил мусор, помогал с обслуживанием дома и так далее, – и все это в обмен на сокращение арендной платы. Дэвид первым откликнулся на мое объявление, размещенное на «Эйрбиэнби». Помню, его письмо по электронке показалось мне весьма лаконичным, и только при встрече я поняла, что этот человек очень словоохотлив. Недавно переехал из Бостона, мастер на все руки, некурящий, семь тысяч долларов в банке. В тот день мы договорились об аренде.

      – Угу. – Он поднимает глаза к потолочным светильникам. – Есть какая-нибудь причина, почему у вас здесь так темно? Медицинские соображения или что-то еще?

      Я чувствую, что краснею.

      – Многие люди в моем… – (Какое слово здесь подходит?) – положении чувствуют себя уязвимыми при слишком ярком свете. – Я указываю на окна. – И в любом случае в этом доме полно естественного света.

      Дэвид задумчиво кивает.

      – В вашей квартире хорошее освещение? – спрашиваю я.

      – Нормальное.

      Теперь киваю я.

      – Если вам попадутся другие светокопии Эда, дайте мне знать. Я их храню.

      Слышу, как хлопает шторка кошачьей дверцы, и в кухню проскальзывает Панч.

      – Я на самом деле очень ценю все, что вы для меня делаете, – бормочу я в спину Дэвиду, который направляется к двери в цокольный этаж. – Мусор, работа по дому