Переломы. Франк Тилье

я просто стараюсь работать как следует. А иногда немного выходить за рамки.

      – Это правильно – выходить за рамки.

      Люк выкидывает пустой пластиковый стаканчик и кладет руки в карманы халата.

      – Завтра проведем тест с ривотрилом – этот препарат может временно снимать кататонические состояния. В норме он должен обрести способность говорить, мы сможем задавать ему вопросы. Разумеется, в том случае, если нам не помешает психическое заболевание, которое за всем этим скрывается. Либо мы имеем дело с расстройством психики, которое сравнимо с сильной простудой и быстро лечится, либо… мы упремся в стену.

      Жюли тоже выбрасывает пластиковый стаканчик. Люк не может не наблюдать за ней. Он изучает каждый изгиб, каждую деталь ее фигуры. Повернувшись, она замечает его взгляд. В смущении начинает рыться в своей матерчатой сумке, нервно вынимает оттуда лимонную жевательную резинку и предлагает ее Люку. Тот отказывается.

      – С нашей работой не так-то легко бросить курить, – доверительно говорит она, явно желая разрядить обстановку. – Мне кажется, что здесь, во Фрейра, курят все. Больные, интерны и, главное, психиатры.

      – Мы все от чего-то зависимы. Зависимость – это в каком-то роде способ избавиться от своих призраков.

      Они идут к приемному покою. Люк берет у секретарши бланк госпитализации и вынимает из нагрудного кармана шариковую ручку. Сосредоточившись на бланке, начинает его заполнять. Жюли подходит и дает ему фотографию больного.

      – Я сфотографировала его в «скорой». Если хотите, можете приколоть сверху. Ведь у месье Икс должно быть лицо. Мы так делали в Бетюне, в детском отделении. Конечно, надо будет снять еще раз, когда вы его пострижете и побреете, но пока…

      Люк берет фотографию.

      – Я тоже фотографирую своих больных, из частной практики… Конечно, если они дают согласие. А вы работали с детьми?

      – Мне всегда нравилось общаться с ними. И потом, все дети изначально невинны, они не могут влиять на то, что с ними случается.

      – А почему переключились на взрослых?

      Жюли стискивает сумочку:

      – После беременности… неудачной…

      – Простите.

      – Это все в прошлом.

      Молчание. Жюли, не находя новой темы для разговора, бросает взгляд на свои коротко подстриженные, покрытые лаком ногти. Или ей нечего сказать, или она просто боится того, что могла бы произнести. Вдохновение так и не приходит, и она снова возвращается к больному:

      – Скажите, а вы у него не заметили никаких особенных ран?

      – На первый взгляд нет. А что?

      – Есть кое-что странное. Пойдемте к моей машине, это займет пару минут.

      Она идет к автоматической двери развернув плечи, чуть прогнув спину. Люк кладет бланк госпитализации на стойку и следует за ней. Господи, эта ее походка, эта манера ставить одну ногу перед другой… она словно разрезает воздух. Люк сжимает зубы: вот почему он не любит встречаться с ней – он не хочет того, что в такой ситуации может почувствовать только мужчина. Влечение…

      Прохладный