Собирай и властвуй (3т, или хроники Разделённого мира, Том 1). Андрей Анатольевич Андреев

его стало, потому подошла, взяла за руку, повела от крутого берега:

      – Не глупи.

      – Нет! Не понимаешь ты! – вырвал руку, – не могу без неё!..

      Думала, к реке кинется, а он упал, будто подкошенный, разрыдался, закрывая лицо руками. Рута рядом присела, по голове стала гладить, по иссиня-чёрным его волосам, по вздрагивающим под красной рубашкой плечам. И боль его чувствовала, и горечь, и слёзы сами собой на глаза наворачивались. Казарнак обернулся и обнял вдруг, а она не отстранилась, а вперёд подалась… Как же так получилось, как вышло? Больше не повториться, причитала потом, никогда, ни за что, но повторилось. Казарнак недаром носил прозвище Шило – быстро о них с Тарнумом вынюхал, стал угрожать:

      – Всё ему расскажу, если упираться будешь. Так что не глупи, я многого не потребую…

      Ложь… требовал он много больше, чем могла Рута вынести. Смотря после его чёрных глаз в глаза карие, чувствовала, как много в ней яда, нечистой волшебной воды. И прорвало: открылась Тарнуму, плача навзрыд, в излюбленном их охотничьем домике. Он не ударил, не отстранился, но долго молчал. Спросил затем:

      – Так ты кого любишь – его, или меня?

      – Тебя, конечно, тебя!..

      Рута прильнула, принялась покрывать поцелуями и лицо, и шею, и плечи. Тарнум придержал мягко, сказал:

      – Вызову его на поединок жара и холода, пусть пантеон нас рассудит.

      – Но тогда о нас все узнают, – прошептала Рута испуганно, – будут говорить…

      – Считай, уже знают и говорят.

      – То есть… то есть… – Рута снова расплакалась, – ты возьмёшь меня в жёны?

      – Да.

      – А если победит он? Тебе же придётся уйти…

      – Не победит.

      – Люблю, больше жизни люблю…

      Именно тогда Рута поняла, до конца поняла, что слова в Разделённом мире различаются, различен их вес. Слово может быть просто словом, а может быть с силой внутри, заклинанием. Какими и были слова, сказанные Тарнумом: волшебство, но только между ними двумя.

      [3]

      Вытоптанный круг мандалы, четыре костра строго по сторонам света. С севера самый большой, посвящён высшему богу пантеона Пламени, Игниферу, сыплет золотыми искрами. С юга второе по величине пламя, пляшет и извивается, будто сам Акахад, прозванный Изменчивым. С запада костёр, посвящённый Хакрашу, хитрейшему из богов, по величине третий. И, наконец, восточный, самый маленький, но самый жаркий, посвящён Страфедону, Отцу Драконов.

      – Слушайте все! – Киприан обращается из центра круга, алые одежды делают похожим на ещё один, пятый костер. – Сегодня, в ночь летнего пика, состоится поединок между Тарнумом, сыном Крисса, и Казарнаком, сыном Бамута. Победитель возьмёт в жёны Руту, дочь Баглая, проигравший будет изгнан. Одному жар любви, другому – холод изгнания, таков закон.

      Рута на грубо сколоченном троне, в праздничном платье, поправляет сползший на глаза венок. Установлен трон на отдалении от южного костра, сразу за троном застыл ледяным големом Ратма. «Как