Последние римляне. Теодор Еске-Хоинский

ты снова заплатил огромную сумму за какие-нибудь дырявые сандалии Цинцинната или за запонку Цезаря. А может быть, тебе удалось поймать кусок хвоста той волчицы, которая кормила Ромула и Рема? Покажи мне свою добычу, все равно ты не утерпишь.

      Кай Юлий весело рассмеялся. Приблизившись к одному из шкафов, он достал из него какой-то глиняный сосуд и поднял его кверху.

      – Дивись! – сказал он с победоносным видом.

      Глаза его сверкали, лицо оживилось.

      Констанций Галерий посмотрел на сосуд с одной стороны, потом с другой и сказал:

      – Черепушка.

      – О, ты медведь из лесов Реции, – сказал Кай Юлий. – Тебя, значит, не приводит в восторг чашка времен Тарквиния Гордого? Ты слышишь? Во времена Тарквиния Гордого наши предки употребляли такие чашки.

      – Мои собаки едят из лучших чашек, – сказал, смеясь, Констанций Галерий.

      – Варвары! – воскликнул Кай Юлий. – Не для твоих тупых глаз такая святость.

      И он уже хотел спрятать чашку в шкаф, но патриций остановил его.

      – Научи меня искусству распознавать эти чудеса, – попросил он, – чтобы и я мог вставить мудреное слово, когда у Симмаха будут разговаривать о древностях. А то мне стыдно, что я должен всегда молчать в таких случаях.

      Они оба наклонились над чашкой времен Тарквиния Гордого. Кай объяснял знаки, по которым узнается посуда того времени; Констанций внимательно слушал.

      Когда они стояли в таком положении, склонившись друг к другу головами, белая маленькая рука отдернула занавеску, отделяющую кабинет от двора, и большие голубые глаза засветились над вздернутым носиком с любопытством. За носиком показалось лицо, а за лицом – вся фигура Порции Юлии. Она плутовски усмехалась и, удерживая дыхание, на цыпочках двигалась вперед. За ней полз большой британский пес. Когда она очутилась за плечами Констанция Галерия, то ударила изо всей силы в ладоши.

      Кай и Констанций в ужасе отскочили друг от друга, а Порция залилась смехом избалованного ребенка. Пес, расшалившийся, как его госпожа, вторил ей радостным лаем.

      Насмеявшись вволю, она подбежала к брату, обняла его, закинув обе руки ему на шею.

      – Я приношу утреннее поздравление возлюбленному братцу, – сказала она, целуя сенатора в обе щеки.

      – Порция, моя чашка времен Тарквиния Гордого! – восклицал в отчаянии Кай Юлий, поднимая высоко кверху посудину.

      Пес скакал как сумасшедший, стараясь мордой достать драгоценную чашку.

      – Отгони Лидию, – умолял Кай.

      – Лидия, перестань, – прикрикнула Порция.

      Пес сейчас же успокоился. Растянувшись у ног своей госпожи, он лизал ей руку.

      Теперь Порция обратилась к Констанцию, отвесила ему низкий поклон и сказала мрачно:

      – Привет твоей преславности!

      То же самое проделал и Констанций Галерий и отвечал так же угрюмо:

      – Пусть боги сохранят твою преславность!

      Вид его был настолько комичен, что Порция снова разразилась громким смехом.

      – Ты мог бы показываться в театре, как мим, – сказала она. – Только скажи мне, почему люди