Последние римляне. Теодор Еске-Хоинский

надсмотрщику быть снисходительным. Пусть галилеяне знают, что и те, которых они называют идолопоклонниками и упрекают их в жестокости к бедным и обездоленным, обладают добродетелью милосердия. Стоики и неоплатоники также предписывали ее своим последователям.

      Окончив утреннее жертвоприношение, Кай Юлий перешел по мраморной лестнице в свой рабочий кабинет, куда за ним последовали чтец и смотритель.

      Это была его самая любимая комната. Тут он отдавал приказания управителю и надсмотрщику, устраивал дела с арендаторами своих имений, читал, писал, слушал чтеца и принимал близких друзей. Это была и библиотека, состоящая из нескольких сотен драгоценных рукописей, где он окружал себя всем, что любил. Если б кто нашел Кая Юлия в кабинете, то принял бы эту комнату за лавку торговца древностями.

      Вдоль стен стояли шкафы, а на их полках заботливая рука разложила множество сосудов и предметов разных эпох. Тут были ножи, горшки, кувшины, амфоры времен консулов, мечи и наплечники известных полководцев, золотые и серебряные монеты первых императоров, ожерелье императрицы Фаустины, чарки, геммы и множество всяких достопримечательностей, которые могли прельстить антиквариев. Как Юлий затратил много денег на эти вещи!

      Он сел в большое кресло и сказал старому галлу:

      – Завтрак ты подашь мне сюда. – И, повернувшись к чтецу, спросил: – Не было письма от консула?

      – Аврелий Симмах вызывает тебя на заседание сената, – отвечал чтец, свободный римский ученый, получивший образование в афинских школах.

      – Сегодня?

      – Завтра в Капитолий.

      – Мы дошли до прощания Гектора с Андромахой…

      Пока Кай Юлий ел завтрак, состоящий из подогретого вина, хлеба, двух яиц и нескольких оливок, чтец достал из бронзового ящика свиток пергаментов и начал читать по-гречески:

      Ей отвечал знаменитый, шеломом сверкающий Гектор:

      «Все и меня то, супруга, не меньше тревожит, но страшный

      Стыд мне пред каждым троянцем и длинноодежной троянкой,

      Если, как робкий, останусь я здесь, удаляясь от боя.

      Сердце мне то запретит, научился быть я бесстрашным.

      Храбро всегда, меж троянами первым, биться на битвах,

      Доброй славы отцу и себе самому добывая!

      Твердо я ведаю сам, убеждаясь и мыслью и сердцем,

      Будет некогда день, и погибнет священная Троя,

      С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама…

      – Ты служил уже в легионах? – спросил Кай Юлий, прерывая чтеца.

      – Моему отцу удалось подкупить декуриона, и меня миновал набор, – отвечал ученый.

      – Ты римлянин, а уклоняешься от воинской повинности! Наши предки спешили стать под знамена без принуждения, – сказал сенатор.

      – Ты знаешь, господин, у наших предков были другие понятия о целях жизни.

      – У свободного римлянина может быть только одна цель, – служить своей отчизне. Нас, цвет народа, коварство новых императоров