Неформат. Марина Владимировна Брагина

рук, расположилась перед ним и он, возвышаясь над ней сзади, видел эти же пальчики с

      красивым маникюром. Он усилием воли отогнал от себя этот образ, понимая, что постель уже

      заправлена и до прихода её родителей осталось всего ничего.

      Лавры? Нужны ли ему лавры? Чёрт его знает! Для него Москва была в первую очередь

      бегством из провинции. Но вот он убежал и прибежал в этот город патрициев и их жён, дочерей и

      наложниц, в город их храмов и бастионов власти и влияния. И оказалось, что убежать из Изотовки

      – этого мало.

      – Смотря что считать честолюбием, – сказал он полушутя-полусерьёзно, – в идеале,

      конечно, здорово стоять в одном ряду с Фарадеем, Джоулем, Омом или Теслой – это когда в твою

      честь назвали какую-нибудь единицу измерения в системе СИ. Мне это, увы, не грозит. Правда,

      слава Дизеля или Бессемера – это тоже неплохо. Я бы, пожалуй, согласился на то, чтобы моим

      именем назвали новую конструкцию авиадвигателя или революционное решение стойки шасси

      самолёта. Остановка за малым – сделать это революционное открытие, после чего сразу же

      поменять фамилию на более краткую, изменяемую по падежам и менее хохляцкую. Белл, Форд,

      Уатт, Ом – заметила, что у всех них краткие фамилии? Проблема русских в том, что у них такие

      длинные, неудобоваримые фамилии. Пока выговоришь, интересная мысль, родившаяся в мозгу,

      успеет исчезнуть без остатка.

      – Тогда мне не на что надеяться! с моей-то фамилией! – воскликнула Ляля с напускным

      отчаянием.

      – Да, фамилии у нас достаточно ординарные. Тебе не кажется, что мы их интеллектуально

      переросли? Мы сложнее наших фамилий, особенно ты. Не говоря уже о том, что ты не беленькая.

      – Он наклонился к её уху и добавил шёпотом: – Нигде. Я проверял.

      Ляля мельком взглянула на него и почему-то покраснела.

      – Дровосек! Вы, кажется, перебрали по части запретных житейских впечатлений. Не

      вгоняйте Красную Шапочку в краску.

      Савченко тряхнул головой, будто пытаясь отогнать образ того, о чём только что подумал, и

      сказал с нарочитой покладистостью:

      – Ладно, не буду. Хотя впечатлений оказалось действительно много. Боюсь, что

      неизгладимых. Возвращаясь к фамилиям – они вообще-то много что могут сказать, только их

      правильно читать надо.

      – Правильно – это как?

      Она шутливо загнусавила, имитируя обычные интонации дикторов: «В аэропорту их

      провожали товарищи Зимянин, Капитонов, Соломенцев, Долгих, Русаков…»

      – …та деякi iншi, – подхватил Савченко с какой-то хитрой, жуликоватой улыбкой.

      А Ляля впервые подумала: «А ведь он хохол. Вот тебе и раз! Никогда раньше в нём этого

      не примечала! Что-то в нём такое – от Могилянской – или как там у них? – академии».

      – Угадала! – Она вскочила с кресла и, сделав попой какой-то танцевальный пируэт перед

      его носом, торжественно объявила: «…и некоторые