Легенда о Коловрате. Вадим Саралидзе

человеком вырастет! Прославит Рязань подвигами духовными Иоанн Постник!

      Батюшка в богатой ризе аккуратно держал княжьего внука, и его зычный голос эхом отражался от стен:

      – Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь. Крещается раб Божий Иоанн, – священник взял младенца поуверенней и трижды окунул его в купель, приговаривая:

      – … во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святаго Духа, аминь. Ныне и присно и во веки веков, аминь.

      Крестным отцом Евпатий выступал впервые, и когда батюшка повернулся и протянул малюсенького хнычущего сынишку Федора, десятник заволновался.

      – И веруеши ли Ему?

      – Верую Ему, яко Царю и Богу, – услышал Евпатий собственный голос, доносящийся будто со стороны.

      – И поклонися Ему.

      Перекрестившись, Коловрат поклонился алтарю и с облегчением передал младенца Евпраксии. Та посмотрела на него отрешенным взглядом и принялась вытирать свое чадо полотенцем из тонкого сукна. У женщины был точеный, будто высеченный из розового мрамора, профиль, а отблески свечей играли на гладкой коже, одаривая ее ярким румянцем. В этот миг, прижимая к своей груди младенца, Евпраксия показалась Коловрату сказочной красавицей, каких не бывает в реальном мире. Он вздрогнул и быстро отвернулся, уставившись перед собой невидящими глазами.

      – Отдал бы ты его мне, – послышался сбоку басовитый шепот Ростислава, и краем глаза Евпатий заметил, как муромский гость кивает в его сторону.

      Говорил он, само собой, князю, но явно хотел, чтобы и тот, о ком идет речь, его услышал:

      – Тут он у тебя старший дружинник, а я его в Муроме воеводой сделаю.

      Юрий нахмурился, пристально посмотрел на Ростислава, а затем и на Коловрата. Ответить, однако, рязанский правитель не успел – Евпраксия надела на малыша крестильную рубашку, и священник снова возвысил голос:

      – Облачается раб Божий ранее Иоанн в ризу правды, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь.

      За ним вступил хор, и для дальнейших разговоров возможности уже не осталось. Иконы смотрели на столпившихся в храме людей, и хотелось верить, что святые не обделят горожан своей благосклонностью.

      «Нужно будет заказать сорокоуст за упокой души раба Божьего Ратмира, в крещении Петра», – внезапно подумал Евпатий и сам удивился подобной мысли. Праздник же кругом, чего ж ему погибший наставник вспомнился?

      Чистые голоса хора плыли над головами прихожан, пахло ладаном и воском. Коловрат глубоко вздохнул и посмотрел на Федора. Надо о хорошем думать. Княжич его в крестные для своего сына позвал – чем не повод порадоваться? Улыбка получилась не совсем такой, какая подходила к случаю, но Федор Юрьевич тут же расплылся в ответ.

      Глава пятая

      Внезапно, из-за тяжелых, окованных золоченым орнаментом церковных дверей раздался шум. Кто-то бранился с гридями, стоявшими для порядка у входа, потом по каменному полу – тяжелые сапоги, и створка, украшенная изображением святого Георгия, разящего змия, с грозным