Полночный прилив. Стивен Эриксон

поднялась и пошла навстречу.

      – Почему тебе не стать мне мамой?

      – Я уже объясняла, Кубышка. Я ничья не мама.

      – Я шла за тобой сегодня ночью.

      – Ты всегда ходишь за мной, – сказала Шурк.

      – Как только ты ушла с крыши, в дом пришел другой человек. Военный. И за ним следили.

      – И кого из них ты убила?

      – Того, который следил, конечно. Я хорошая девочка. Я забочусь о тебе. А ты обо мне…

      – Я ни о ком не забочусь, Кубышка. Ты умерла гораздо раньше меня. Живешь на этих землях. Я приношу тебе тела.

      – Мне мало.

      – Я не люблю убивать; я убиваю только в крайнем случае. И потом, я ведь не одна тебе помогаю.

      – Нет, одна.

      Шурк уставилась на девочку.

      – Одна?

      – Да. Остальные бегали от меня, как теперь бегают от тебя. Кроме того человека на крыше. Он что, тоже не такой, как все?

      – Не знаю, Кубышка. Но теперь я на него работаю.

      – Я рада. Взрослые должны работать. Тогда у них мысли заняты. Пустые мысли – это плохо. Опасно. Они начинают заполняться плохими вещами. И всем плохо.

      Шурк наклонила голову.

      – И кому плохо?

      Кубышка махнула грязной рукой в сторону запущенного сада.

      – Беспокойные. И я не знаю почему. Башня теперь все время потеет.

      – Я принесу тебе соленой воды, – сказала Шурк. – Для глаз. Их нужно промывать.

      – Я прекрасно вижу. И теперь не только глазами. Моя кожа видит. И чувствует вкус. И мечтает о свете.

      – Что это значит?

      Кубышка убрала окровавленные пряди от сердцевидного лица.

      – Пятеро пытаются выбраться. Я этих пятерых не люблю – я почти всех не люблю, но этих особенно. Корни умирают. Я не знаю, что делать. Они шепчут, как порвут меня на куски. Скоро. Я не хочу, чтобы меня рвали. Что мне делать?

      Шурк молчала, потом спросила:

      – Ты чувствуешь погребенных, Кубышка?

      – Большинство со мной не разговаривают; они потеряли разум. Другие меня ненавидят за то, что я не помогаю. Еще кто-то просит и умоляет… Они говорят через корни.

      – А есть те, кто ничего не просит?

      – Некоторые все время молчат.

      – Поговори с ними. Найди с кем поговорить. С кем-то, кто может тебе помочь. – Кто сможет стать тебе матерью… или отцом. – Спрашивай, что они думают о том, о сем. Если кто-то не захочет помочь, не попытается выполнить твои желания в обмен на свободу, не сочувствует другим, расскажи мне о нем. Все, что знаешь. И я постараюсь дать совет – не как мать, как товарищ.

      – Ладно.

      – Хорошо. Но я пришла не за этим, Кубышка. Я хочу знать, как ты убила шпиона?

      – Прогрызла горло. Так быстрее всего, и я люблю кровь.

      – Почему ты любишь кровь?

      – Я мажу волосы, и они не лезут в лицо. И пахнут жизнью, правда ведь? Мне нравится этот запах.

      – Многих ты убила?

      – Много. Они нужны земле.

      – А зачем они земле?

      – Потому