Онколига. Алексей Шерстобитов

спрашиваю: «Ради чего?» – а он мне: «Ради Бога и предков грешных! Господь обещал спасти и его грешного». Я не сразу понял…, да и как понять, когда в такое поверить сложно. Это, кстати, некоторым образом, тайна – мне открыл, что бы я мог рассказать о чуде, тем, кто в этом нуждается – чудеса случаются с теми, кто в них верит!

      – И чего та мама то многодетная, где ж она?

      – Так каталку и везла… А что это ты так задумался, будто приведение увидел?

      – Да отче…, отец Олег…, так случилось, что в одной палате «химию» проходили, так вот он сказал, настоятельно так – исповедуйтесь… Сон мне потом приснился, до сих пор не пойму, вот ему, кстати, мусорку то, тоже привиделось…

      – Господь людей и стези их никогда просто так не сводит… А батюшка что говорит всегда сбывается – все заметили… Так, Вань у меня всего пять минуток осталось, дел невпроворот! Ты чего хотел то по поводу Михалыча то своего?

      – Да организовать бы ему достойное лечение… – Илья посмотрел на друга детства, не было подобной заботы о ком-то в его привычках:

      – Зацепило тебя что-то… Я то не многим помочь могу…, за деньги если только, но это не ко мне… Честно, даже не знаю, чем ему можно сейчас, на этой стадии только своевременные наркотические анальгетики в нужном количестве – самая нужна помощь… Не жилец он совсем. Но с ними я помочь ничем не могу, и вряд ли кто из врачей, ты же знаешь сейчас положение – и вы, и мы заложники этих законов – кому изо всех сих хочется представить сектор лечения онкологии источником наркоты, а на деле, людей мучают! Мне и самому… – Зазвонил телефон, Илья Андреевич вынул из кармана дешевенький смартфон:

      – Да-да, мамульчик… Что такое, дорогая? Как!? Снова?!… А анальгетик…, а! совсем не в терпеж… Уже четыре часа! Что же ты молчала, я то думал еще есть… Вот то ж! и мне взять негде… Мамочка, дорогая, ты пожалуйста держись, я скоро буду… – Скоро не получилось – у кабинета главврача снова выстроилась, очередь, график намеченного изменить или что-то отменить тоже не представлялось возможным, лечащий врач матери Ильи Андреевича, тоже страдающей тем же недугом, вызывающим уже нестерпимые боли, кстати, тот же, что и у Хлыста, был в отпуске, да и помочь он уже ничем не мог, поскольку максимально определенные, каким-то гениальным чиновником здравоохранения на месяц 50 ампул морфина, действующие всего два часа каждая, при постоянных непереносимых болях, кончаются ровно через сто часов, а в месяце их…

      Сын был не в состоянии, что либо предпринять, ему главврачу онкодиспансера приходилось каждую неделю нести не ходящую родительницу к другому своему коллеге, что бы выписать рецепт! Кто-то из страдальцев, не в состоянии вынести болей кончает жизнь самоубийством, как адмирал флота Вячеслав Апанасенко, застрелившийся из своего наградного пистолета, кто-то терпит, а кто совсем отчаявшись, ради облегчения участи своему родственнику, прибегает к невероятному, для законопослушного человека, средству, но это будет, со стороны главврача, чуть позже…

      Два дюжих санитара, помогли