Полдень. Ольга Фикс

уходят вниз, к углублению сцены. Это такое специальное место. Если туда спуститься, и встать прямо посередине, все, что ты скажешь, даже шепотом – немедленно отзовется эхом.

      В первый раз Маша туда встала случайно, и жутко испугалась.

      Зато теперь это ее любимое место. Она оттуда понарошку беседует с Б-гом. Она Его как будто о чем-то просит, а Он ей как будто бы отвечает.

      – Хочу, чтоб мне на день рожденья подарили куклу!

      – Куклу, куклу, – соглашается Б-г.

      – Похожую на настоящего малыша!

      – Ша, ша! – увещевают ее. Дескать, поняли тебя уже, успокойся.

      – Чтоб умела пить из соски и писать! – уточняет Маша на всякий случай.

      – Писать-писать! – шелестит на нее со всех сторон.

      Маша прижимает ладони к ушам и смеется. Б-г смеется с ней вместе.

      Каждый раз, когда ее отсылают во двор гулять, Маша всегда сперва бежит вверх по лестнице, проверяет: вдруг люк открыт?

      Иногда везет, а иногда нет.

      Маша не дурочка. Если не заперто, то она сначала приподнимет крышку и слушает. Если чьи-то шаги, или голоса, немедленно спускается вниз.

      А если нет никого, то для Маши наступает блаженство. Маша болтает с самой собой, танцует под одной лишь ей слышимую музыку, и поет песенки, текст которых выдумывает на ходу. На крыше Маше всегда особенно здорово придумывается.

      Или можно лечь на живот, и подползти к самому краю крыши.

      Маша теперь большая, она хорошо понимает, что стоять или сидеть на краю нельзя – так тебя снизу видно. Но, если подползти к краю лежа, то внизу ничего не заметят. Так она теперь и делает – ложится, и ползет, по грязной крыше, прямо в чистой розовой курточке или канареечных брючках. Неважно, скажет маме потом, что упала.

      Мир внизу такой маленький! Людских лиц не разглядеть. Цветные фигурки двигаются туда-сюда, как в мультике.

      Игрушечные деды под липой забивают козла. Маше кажется, она слышит, как с победным стуком опускаются с размаху на столешницу невидимые костяшки: «И раз! И два! А это ты видал? На-кось, выкуси!»»

      Игрушечные бабки сидят у подъезда на лавочке и сплетничают обо всех, кто прошел:

      – Ты глянь, как расфуфырилась!

      – Куда это она?

      – Кто это с ней?

      Игрушечные мамы катят перед собой игрушечные коляски. Красочные машинки, урча моторами, разъезжают вперед-назад, точно их гоняет невидимая рука.

      Две девочки вертят веревочку, а третья скачет. Большие девочки. Наверное, их уже скоро в школу заберут. Вредные девчонки нарочно вертят веревочку все стремительнее и резче, третьей приходится подскакивать с каждым разом все быстрее и выше. Быстрее и выше, быстрее и выше, вот-вот ноги ее перестанут касаться земли, и она взлетит наверх, к Маше… Вместо этого девочка оступается, путается в веревке и чуть не падает. Другие две хохочут.

      Машке делается скучно. Она отползает от края, перекатывается на спину, и разглядывает облака. Растрепанные, похожие на охапки