Безымянная частота. Сборник. Иван Сергеевич Денисенко

навалился снег на колышки плетня,

      на крылья серых крыш, летящих к перелескам.

      Благословляю день, случившийся среди

      одной из многих зим, и даже вижу вроде,

      когда гляжу назад, глубокие следы –

      как первые слова на чистом развороте.

      Я вижу снегирей на чёрных ветках лип

      и солнечных синиц, порхающих у вяза,

      и слышу всхлип дверей, далёкий резкий всхлип –

      мелодия села, что в памяти увязла.

      Мой чёрно-белый сон, цветное синема,

      калейдоскоп огней, фрагменты старых фото.

      Бродила по земле весёлая зима –

      кому-то невтерпёж, прекрасна для кого-то.

      И ветер продлевал бредущих силуэт,

      и мир был до корней морозами прополот,

      и небосвод вбирал, чтоб через много лет

      всё это вспоминать, найдя достойный повод.

      И холод шёл вослед: какую ни надень

      шубейку, а не стой, беги до самой цели…

      Благословляю день, холодный зимний день,

      случившийся давно и длящийся доселе –

      в любом из этих снов, в любой из этих строк,

      сопящих из меня, как ярки из закута –

      из дальних февралей пробившийся росток,

      исток дорог, ещё не пройденных покуда.

      ***

      Тане

      Без тебя и море не море,

      и пусты любые аллеи,

      и рассветный ветер – в миноре,

      и закатный свет тяжелее.

      И простор отчаянно узок,

      и смертельно тесен местами.

      Без тебя любая из музык –

      просто знаки на нотном стане.

      И несутся дни суматошно,

      бесполезно и равнодушно…

      Мне никак без тебя не можно,

      никогда без тебя не нужно.

      Переполнен словами, снами,

      обживая в эпохе нишу,

      я себя без тебя не знаю,

      я себя вне тебя не вижу.

      Ощущать бытие всей кожей,

      слышать жизнь и пути за нею –

      только вместе. Прости, похоже,

      без тебя совсем не умею.

      Я нашёл тебя так внезапно –

      и отчётливо понял вскоре:

      без тебя немыслимо завтра,

      без тебя и море не море –

      словно жить ему неохота

      в этих серых минутах вязких…

      Я нашёл тебя, как находят

      тот цветок, что бывает в сказках –

      в лабиринтах осенних улиц,

      у истока иного мира.

      Хорошо, что не разминулись.

      Замечательно, что не мимо.

      ***

      Беззвучно входит в ночь моя лачуга,

      накрыла землю ледяная кашица.

      Мне кажется, что лето – это чудо,

      а больше ничего уже не кажется.

      Не кажется, что снова что-то надо,

      что надо лезть из кожи, метя на люди

      и в люди, ибо эта буффонада

      достала хуже надолбов и наледи.

      Что мне осталось, кроме «Авва Отче»,

      на панцире очнувшегося оползня?

      (Возможно, образ мог бы быть и чётче,

      зато никто не скажет, что необразно.)

      Смотрю в окно, как в пустоту – из