За тихой и темной рекой. Станислав Рем

на него смотрело молодое, с мелкой сеточкой конопушек, лицо. Волнистая шевелюрой на голове была зачесана назад и открывала большой загорелый лоб. Надбровные дуги молодого человека были выдвинуты вперёд, как бы затеняя глаза с тёмными подглазьями то ли от бессонницы, то ли от печёночной болезни, связанной с алкогольными возлияниями.

      «А вот и господин Рыбкин,» – мысленно пробормотал Белый, «Он и подписал все контракты с Мичуриным. Поручик. Да не тот, что был вчера в ресторации. Странно, а говорили, будто он ухлёстывает за госпожой Мичуриной. Впрочем, какое мне до всего этого дело. Довольно приятное лицо. Открытое. Я его представлял иначе. Где бегающие глазки? Где нервозность рук? Где вымученная улыбка, дружище, ведь по твою душу приехали?»

      Олег Владимирович прошёл в центр комнаты и произнёс:

      – Разрешите представиться, титулярный советник Белый Олег Владимирович, – столичный чиновник быстро извлёк из внутреннего кармана пиджака бумаги и протянул их капитану Ланкину. – Вот документы, подтверждающие мою личность. Также требование губернатора оказывать мне всю посильную, и непосильную помощь.

      Сергей Иванович уткнулся носом в документацию. «Слеп, как крот.» – решил про себя Белый и осмотрелся вновь в надежде найти ещё один стул, на который он бы смог присесть. Такового не оказалось.

      – Простите, – Рыбкин подхватился, вскочил на ноги и поставил свой табурет пред прибывшим начальством. – Присядьте, как говорится, в ногах правды нет. Разрешите представиться: Рыбкин Станислав Валерианович. Вы позволите вам задать вопрос?

      – Отчего бы и нет. Задавайте, – любопытно, что заинтересовало поручика.

      – Вы, случаем, не родственник Андрея Белого?

      Вот те раз. Мало его в столице допекали этим вопросом. Так теперь ещё и на периферии.

      – Нет. – резко ответил Олег Владимирович, и, не подумав о последствиях, добавил. – К вашему сожалению, мы с поэтом Белым не родственники. А только однофамильцы.

      – Вы знакомы с поэзией Андрея Белого? – поручик в восторге всплеснул руками. – Это просто восхитительно! Вы бывали на его вечерах поэзии! Замечательно! Брависсимо! Я лично считаю, что он звезда первой величины. Сейчас только входит в силу, так сказать, берёт разбег. Но он ещё покажет свою мощь. Вы со мной согласны?

      – Простите, – Белый поправил галстук, слегка ослабив узел. В комнате, несмотря на открытое окно, было душно. – Я сейчас не готов обсуждать поэзию. Вы, наверное, заметили, я к вам прибыл совсем с иной целью.

      – Да, конечно, – поручик смутился, и ретировался к своему столу. – Простите. Конечно. Действительно, что это я… Приношу извинения.

      Так, ещё одна осечка, начиная со вчерашнего дня. Белый мысленно обругал себя. Что-то я расслабился. Коли уж проговорился, то выкачай из сложившейся ситуации максимум полезной информации. Нет, сорвался. Теперь Рыбкин спрячется в своей «коробочке», попробуй его оттуда выковырять.

      Белый тяжело вздохнул, достал из кармана платок, вытер со лба пот и произнёс,