За тихой и темной рекой. Станислав Рем

только вы…

      Белый вновь вскинулся с места.

      – Простите, Станислав Валерианович, но я не желаю продолжать этот разговор. Могу только добавить: я не собирался с вами обсуждать эту тему. Так получилось. Мне бы не хотелось оставлять меж нами недомолвки: всё бы вскрылось рано или поздно. Теперь же – честь имею!

      – Благодарю за откровенность. – Рыбкин вернулся к столу, свернул тетрадь и сунул её в карман кителя. – Олег Владимирович, я ещё в канцелярии догадался, что вы пригласили меня к себе вовсе не для того, чтобы познакомиться с моими виршами. Я не прочь расставить все по местам

      Глава пятая

      Но близок час начала славных битв.

      Отвага полнит грудь, она – им щит.

      Пред ними поле пестрое игры,

      Где короли раскинули шатры…

(Уильям Джонс, "Каисса" (1763)

      Утром следующего дня Анисим Ильич Кнутов первым делом посетил гостиницу «Мичуринскую». В дверях его встретил сам хозяин.

      Кирилла Петрович Мичурин являл собой фигуру значительную, колоритную. Высокий, с широким разворотом плеч, в английском костюме с чёрным в белый горошек галстуком на груди, купец, своими манерами и поведением, без сомнения, мог бы покорить и столичное общество. Круглый, большой живот, скрытый атласным жилетом, придавал ему уверенный и солидный вид. Руки производили спокойные, размеренные движения, в такт хорошо поставленной речи почётного гражданина Благовещенска. Единственное, что не запоминалось в Мичурине, были глаза. Они прятались под густыми бровями, словно не желали показать выражение мысли. Отчего у собеседника складывалось впечатление, будто он общается со слепым. Впрочем, сие ощущение моментально пропадало, лишь Кирилла Петрович начинал говорить. Голос он имел густой, бархатный – заслушаешься. Не ткани рекламировать, а в опере петь.

      – Доброе утро, Анисим Ильич. – Кирилла Петрович распростёр объятия, однако продолжения жест не получил. Кнутов сделал вид, будто не заметил этого. – Какими к нам судьбами? И с утра?

      – Да вот, хотел встретиться с вашим постояльцем.

      – Это с каким? – тут же поинтересовался Кирилла Петрович.

      – Да тем, что из столицы прибыл.

      – А, – протянул Мичурин, – с вредителем.

      – Вы имеете в виду стол?

      – И нож. – добавил Кирилла Петрович. – Такое сей господин сотворил со столовым серебром… Хотя, – Кирилла Петрович наклонился к лицу сыщика, – честно признаюсь, дал бы любые деньги, чтобы увидеть, как он это сделал. Мебель-то у меня, сами знаете, отменная. Тройным лаком покрыта. А серебро – металл мягкий. А ведь вогнал, сукин сын!

      В голосе купца явственно звучало восхищение. Конечно, подумал Кнутов, имея такие деньги, о каком-то ноже можно и не думать. Впрочем, что это я чужие деньги начал считать?

      – Опоздали вы, – между тем продолжал Мичурин. – Уехал ваш человек. Сегодня утром. На дрожках вашего управления.

      – Жаль, – Кнутов устало провёл рукой по лицу, словно стирая пыль.