В тихом омуте…. Виктория Платова

штучки.

      Я не двигалась. Я была хладнокровна.

      Я дождалась, пока сбежит кофе, чтобы дать возможность этому дурачку как-то выйти из ситуации. Марик с облегчением отстранился от меня и подхватил кофеварку.

      – Убежал, – сокрушенно сказал он.

      – Ну и черт с ним!

      Теперь я нагло повернулась к нему лицом и нагло взяла его голову в свои ладони.

      Я видела, как загнанными зверями метнулись его зрачки под приспущенными ресницами, как подобрался почуявший опасность рот. Только огромный лоб оставался безмятежным. Лоб мне нравился.

      Я сосредоточилась на этом и поцеловала его в губы.

      Он зажмурился – так сжимают веки начинающие самоубийцы, стоя на краешке крыши, – и нехотя ответил мне.

      Я не выпускала его рот до тех пор, пока не почувствовала легкий привкус крови – должно быть, у него были слабые десны. Я не заметила даже, что он обнял меня, а когда поняла это – легко расстегнула его ремень.

      – Пойдем в комнату, – шепнула я.

      Он безропотно пошел за мной, ягненок на заклании. Перед тем как загнать его в двенадцатиметровую мышеловку с видом на редкий подмосковный лес, я сказала:

      – Мне нужно помыться… Подожди, я быстро.

      …В ванную я взяла телефон и по памяти набрала Венькин номер. Она сняла трубку сразу же.

      – Это я. Приезжай, забери своего щенка. – И, не дожидаясь ответа, положила трубку на рычаг.

      …Марик уже лежал в кровати, прикрытый легким одеялом.

      Я прыснула:

      – Оперативно!

      Одежда его была аккуратно сложена на стуле, и это вдруг вызвало во мне приступ легкой ярости. «Бедная страшненькая Мышь, ничего похожего на беспорядочность страсти. А от всех твоих случайных любовников, если они по неведению забредут в этот заброшенный сад наслаждений, всегда будет нести формалином».

      Марик испытующе смотрел на меня.

      – Ты не разденешься? – спросил он.

      – Не сейчас, – я присела на краешек кровати, – хочу посмотреть на тебя.

      – Смотри! – откинул он одеяло.

      Я присвистнула.

      – Ну как? Нравлюсь?

      Еще бы! Уменьшенная копия копии греческой скульптуры в музее Пушкина; тот же маленький аккуратный член, даже и не помышляющий возбудиться.

      – Иди сюда, – сказал Марик. Как в плохом американском фильме десятилетней давности, я так и слышала гнусавый голос синхронного переводчика с бельевой прищепкой на носу.

      – Сейчас…

      Если Венька не будет краситься, если сразу возьмет такси (а она должна взять такси!), если не будет пробок – то появится здесь минут через сорок плюс-минус десять минут. Остается время на имитацию страстных поцелуев, имитацию петтинга и легкое препирательство по поводу «Полета валькирий» Вагнера.

      Я прошлась по комнате, включила музыкальный центр и поставила свой любимый «Полет валькирий».

      Малогабаритную клетушку потрясли мощные аккорды.

      – Это еще что такое? – удивился Марик.

      – Вагнер. Тебя не устраивает?

      – А почему именно Вагнер?

      – Стимулирует