Постъядер. Василий Дмитриевич Гавриленко

запахом крови, на поляну спешили все новые и новые твари. Марина с отвращением следила за пиршеством. Эти создания пожирали сородичей.

      – Лучше не смотри, – посоветовал я.

      Но она не могла оторваться – жутковатые зрелища привлекают.

      Визг тварей, словно чем-то шершавым, тер мозг. Скорее всего, пиршество продлится до утра…

      Но что произошло со мной пару минут назад? Почему от окрика Марины, от этого слова слабак я нашел в себе силы влезть на дерево? Не связано ли это с болтовней о бывших – странных людях, сожравших самих себя, как твари на поляне? Неужели что-то связывает меня с ними? Меня, игрока?

      Голова гудела. Надо бы ухитриться поспать, иначе завтра мы не пройдем и пары километров. Я принялся развешивать автоматы и рюкзаки по веткам, прочно накручивая лямки. Марине надоело смотреть на тварей. Повернувшись, она сонно следила за мной.

      – Сними ботинок, – приказал я.

      Марина послушно стащила обувь, сморщившись от боли. Нога маленькая, узкая и удивительно белая – ну, не игрок она! Мозоль не очень большая, но прорвавшаяся – клочок кожи над красной ранкой.

      – Помажь.

      Я протянул пузырек с желтоватой водой: однажды мне пришлось вброд переходить ручей, я был бос, как раз из-за мозолей, и заметил, что эта вода облегчает боль.

      – Все не выливай.

      Пока Марина врачевалась, я осмотрел ботинок. На пятке топорщился кусок коричневой кожи.

      С помощью заточки я выправил ботинок и повесил его на ветку рядом с автоматами.

      Снял куртку, протянул Марине.

      – Обмотай-ка ногу.

      – Не надо.

      – Завтра не сможешь идти.

      Она капризно изогнула губы и, взяв куртку, обмотала вокруг ноги, связав рукава. Ну вот. Теперь нога не будет мерзнуть, а к утру мозоль должна затвердеть.

      Пора устраиваться на ночлег. Мне уже приходилось спать на деревьях, и я давно усвоил, что главное – не свалиться спросонья. Достал из внутреннего кармана веревку – только бы ее длины хватило на двоих.

      Держа один конец в правой руке, другой перекинул через ствол дерева и схватился за него левой рукой.

      – Лезь сюда.

      Марина полезла ко мне сквозь ветви.

      – Осторожно, – крикнул я, когда она покачнулась, едва не сорвавшись с дерева.

      Прямо у ствола ветви толстые, удобные для спанья.

      – Обмотайся веревкой.

      Марина послушалась.

      Я связал оба конца веревки суровым узлом.

      Несмотря на впивающуюся в спину кору, затекающие руки-ноги, Марина скоро уснула, свесив голову на грудь. Рыжие пряди из-под шлема закрыли ее лицо, и я не мог видеть, как она дышит.

      Я посмотрел вверх. За ветками чернело небо. Денек выдался суетливый, но удачный. Я жив, и это несмотря на то, что много раз плюнул в лицо Джунглей. Вернее, жив благодаря тому, что плюнул.

      Джунгли полны одиночек…

      Я еще раз посмотрел на спящую девушку («девушка» – надо же, вспомнил это слово!) и прикрыл глаза.

      2. Утро на светлой террасе

      – Андрюша,