Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том третий. Нелли Шульман

каблуке. Едва увидев Тони на завтраке, в общей гостиной особняка, капитан Эскуэрра подсел к ней, и долго распространялся о красоте сеньоры. Жертву большевистского режима жалели все испанцы. Эскуэрра обнадежил ее:

      – Скоро вы окажетесь дома, в родном Мадриде, забудете все, что случилось, как страшный сон… – Тони, набожно, перекрестилась:

      – Я каждый день молилась Иисусу, и деве Марии, сеньор Мигуэль, просила победы германскому оружию… – молитвы сеньоры Эрнандес принесли плоды. Вечеринку испанцы устроили в честь отличных новостей. Из Чудова сообщили, о полном разгроме банды партизан. Сегодня, генерал Муньос Грандес объявил, что командующий Второй Ударной армией, Власов, сдался в плен:

      – Очень хорошо, – облегченно вздохнула Тони, – надеюсь, что Волкова убили, и я больше никогда в жизни его не увижу… – она подумала о брате и Питере:

      – Джон, скорее всего, в Блетчли-парке сидит, а Питер на заводах. Впрочем, какая разница? Мне они неинтересны. Мне нужен только Виллем, наш сын и будущие дети… – Тони была уверена, что после войны они смогут поселиться в Мон-Сен-Мартене:

      – У де ла Марков есть немецкая кровь, и я аристократка. Оккупационная администрация заинтересована, в работе шахт. Пусть уголь идет рейху, ничего страшного. Мы вернемся к спокойной жизни, обвенчаемся, родятся малыши… – в Новгороде, Тони аккуратно посещала православные службы, в компании испанцев. Она избегала рассказов о жизни в Советском Союзе, но никто, ничего и не спрашивал:

      – Они рыцари… – Тони смотрела на офицеров, в форме вермахта, с красно-желтыми, испанскими нашивками, – они не станут интересоваться у женщины подобным. Видно, что мне тяжело говорить о прошлом. Я страдала, мучилась… – Тони блеснула белыми зубами:

      – Вино хорошее, но вы правы, сеньор Мигуэль, хочется выпить нашей риохи… – Тони, вспомнила вечеринку, шесть лет назад, в Мадриде:

      – Изабелла была еще жива. У нас бочонок риохи стоял, мы баранину сделали. Мишель мне отказал, а я так хотела, чтобы он согласился. Я хотела забыть о фон Рабе, о Воронове. Я была бы хорошей женой, – отчаянно подумала Тони, – если бы меня кто-то полюбил, по-настоящему, как Виллем. И я стану хорошей женой, обещаю… – на вечеринке собралось много девушек. Они кое-как, щебеча, объяснялись с испанцами. У некоторых на пальцах блестели кольца. Эскуэрра, весело, сказал Тони:

      – Некоторые ребята обвенчаться успели, в местных церквях. Женщины в России красивые, хорошие хозяйки. После войны вернемся домой, в Испанию, привезем жен в родные края… – русские девушки, с удовольствием, встречались с офицерами. Тони хмыкнула:

      – Конечно, за немцев им замуж не выйти, подобные связи запрещены… – один раз появившись с испанцами в городском клубе, на танцах, Тони поняла, что вермахт смотрит на такое сквозь пальцы:

      – Но брака с арийцами они все рано не дождутся, – лениво подумала Тони, – впрочем, здесь в Германию вербуют, на работу… –