Полдень, XXII век. Страна багровых туч. Путь на Амальтею (сборник). Аркадий и Борис Стругацкие

тормозил. Теперь он спускался вертикально.

      – Но они могли сесть и на южном полюсе, – сказал Валькенштейн.

      – Могли, – согласился Горбовский.

      Сидоров подумал, что, если Горбовский не найдет поселения чужеземцев у северного полюса, он так же методически будет копаться у южного, а потом, если не найдет у южного, будет вылизывать всю планету, пока не найдет. Ему даже стало жалко Горбовского и его товарищей. Особенно его товарищей.

      – Михаил Альбертович, – позвал вдруг Горбовский.

      – Да? – отозвался Сидоров.

      – Михаил Альбертович, вы когда-нибудь видели, как танцуют эльфы?

      – Эльфы? – удивился Сидоров.

      Он оглянулся. Горбовский сидел вполоборота к нему и косил на него нечестивым глазом. Валькенштейн сидел спиной к Сидорову.

      – Эльфы? – спросил Сидоров. – Какие эльфы?

      – С крылышками. Знаете, такие… – Горбовский отнял руку от клавиш управления и неопределенно пошевелил пальцами. – Не видели? Жаль. Я вот тоже не видел. И Марк тоже, и никто не видел. А интересно было бы посмотреть, правда?

      – Несомненно, – сухо сказал Сидоров.

      – Леонид Андреевич, – сказал Валькенштейн. – А почему они не демонтировали оболочки станций?

      – Им это было не нужно, – сказал Горбовский.

      – Это неэкономно, – сказал Валькенштейн.

      – Значит, они были неэкономны.

      – Расточительные разведчики, – сказал Валькенштейн и замолчал.

      Планетолет тряхнуло.

      – Взяли, Марк, – сказал Горбовский незнакомым голосом.

      И планетолет начало ужасно трясти. Просто невозможно было представить, что можно вынести такую тряску. «Скиф-Алеф» вошел в атмосферу, где ревели бешеные горизонтальные потоки, таща за собой длинные черные полосы кристаллической пыли, где сейчас же ослепли локаторы, где в плотном оранжевом тумане носились молнии невиданной силы. Здесь мощные, совершенно необъяснимые всплески магнитного поля сбивали приборы и расщепляли плазмовый шнур в реакторе фотонных ракет. Фотонные ракеты здесь не годились, но и первоклассному атомному планетолету «Скиф-Алеф» тоже приходилось несладко.

      Впрочем, в рубке было тихо. Перед пультом скорчился Горбовский, примотанный к креслу ремнями. Черные волосы падали ему на глаза, при каждом толчке он скалил зубы. Толчки следовали непрерывно, и казалось, что он смеется. Но это был не смех. Сидоров никогда не предполагал, что Горбовский может быть таким – не странным, а каким-то чужим. Горбовский был похож на дьявола. Валькенштейн тоже был похож на дьявола. Он висел, раскорячившись, над пультом атмосферных фиксаторов, дергая вытянутой шеей. Было удивительно тихо. Но стрелки приборов, зеленые зигзаги и пятна на флюоресцентных экранах, черные и оранжевые пятна на экранах перископа – все металось и кружилось в веселой пляске, и пол дергался из стороны в сторону, как укороченный маятник, и потолок дергался, падал и снова подскакивал.

      – Киберштурман, – хрипло сказал Валькенштейн.

      – Рано, – сказал Горбовский и снова оскалился.

      – Сносит…