Власть полынная. Борис Тумасов

А бражников наставляй, чтоб они на Борецких не указывали. Не кивали, что их рук дело, они за Литву тянут!

      Повременив, сказала резко:

      – Мы, Борецкие, голос подадим, когда наш час пробьёт.

      Затишье на архиепископском подворье новгородского Детинца. Бесшумными тенями скользят служки, редкие свечи горят по палатам. Последние дни отвёл Всевышний архиепископу Ионе.

      Всё в руце Божией, как записано в Евангелии, и дела человеческие, и жизнь. От рождения и до смертного часа человек ходит под всевидящим оком Господним.

      Дела свои праведник Иона вершил, памятуя о том, думы тому подчинял. И когда службы в храмах правил, и когда с проповедью к миру обращался, и когда буйное вече словом Божьим укрощал…

      А в молодые лета в кельях старческих прислуживал либо в скиту жил и власяницу носил, гордыню смиряя, – о том всегда помнил.

      Но вот настал час, и призывает его Господь. Иона обращается к Всевышнему:

      – Господи, услышь меня, кающегося. Праведно ли жил, грешно ли, суди меня мерой своей…

      У ложа умирающего стоял владычный ключник Пимен. Старец крепкий, властный. Давно добивался он, чтоб назвал его Иона своим восприемником. А тот молчит. Видно, видит, что Пимен ярый недруг московскому митрополиту и радетель Флорентийской унии.

      К дыханию владыки прислушивался весь Великий Новгород, и новгородцы тоже судили Иону всяк своей мерой…

      С тем и ушёл в мир иной владыка Иона.

      Прощально звонили церковные и монастырские колокола. Новгород и русская земля скорбели по архиепископу Ионе…

      В малой молельне, где сводчатые потолки напоминали монашескую келью, неистово крестилась Марфа Борецкая. Тускло тлела лампадка. Грузная, крупная Марфа, стоя на коленях, шептала слова молитвы. Но порой голос её смолкал, и она начинала бормотать своё. О чём она говорила в такую минуту? Может, продолжала давний спор с преставившимся Ионой о вольностях Новгорода Великого? А может, каялась в грехах своих и просила у Господа прощения?

      Потом было отпевание и тризна в трапезной Юрьевского монастыря, где Марфа сидела по одну руку с владычным ключником Пименом, по другую – с посадником Иваном Лукиничем, маленьким, с виду простоватым стариком, с редкой, посеребрённой временем бородкой. Марфа говорила ему вполголоса:

      – Праведный был Иона, да о Москве боле пёкся, чем о Новгороде вольном. Не доведи нам ещё подобного владыки, Господи.

      На что посадник Иван Лукинич отвечал тихим елейным голоском:

      – Твоими бы устами, Марфа Исааковна, мёд пить.

      Глава 6

      В один из таких дней, омрачённых смертью архиепископа новгородского, подъезжал к городу великий князь Московский Иван Молодой.

      Ещё в дороге, прознав о кончине владыки Ионы, дьяк Фёдор, сокрушаясь, говорил:

      – Не ко времени скончался он, ох как не ко времени. Кому грамоту государеву вручу? Иван Васильевич наказывал непременно владыке Ионе вручить.

      Неожиданно посмотрел на молодого великого