Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943. Курт Хохоф

быстро искупался в пруду и поскакал в яблоневый сад, где домовитый Бланк жарил блины на открытом огне. У нас всегда был их запас. К нам пришла целая машина с буханками хлеба. Эрхарду это не понравилось, поскольку как пекарь он становился ненужным. Задетый за живое, он целых два дня возился возле большой печи, взяв с собой Бланка в качестве кучера и помощника.

      – Скоро он сам сможет выпекать хлеб, – заявил Эрхард. – Пусть он печет, тогда я смогу остаться с вами.

      – Мне не хочется заниматься этим в одиночку, господин унтер-офицер, – заметил Бланк.

      – Когда я доложу фельдфебелю, что вы можете выпекать хлеб, то вас уже ничего не спасет, – отрезал Эрхард.

      Они оба были из Баварии и начали спорить на диалекте, перейдя на «ты». Мы смогли разобрать только, что речь шла о приключениях с девицами и партизанами.

      – Мы задержимся здесь надолго. Иваны возвели впереди укрепленные огневые точки, и они находятся прямо перед нами, – перейдя на литературный язык, закончил Эрхард. По ночам действительно можно было видеть цепочки осветительных ракет над линией фронта.

      На днях мы должны были начать наступление. Цанглер в сопровождении Хана, Осаги и вашего покорного слуги верхом отправился осматривать позиции. Осага, в прошлом горнорабочий из Верхней Силезии, являлся посыльным Цанглера. Поскольку Цанглер, как всегда, был озабочен тем, чтобы лошади не пострадали, он оставил нас с Осагой в котловине, напоминавшей амфитеатр, поросшей клевером. Мы ничего отсюда не видели, но зато все хорошо слышали. Над нами было бездонное небо, а от стен котловины отражалось эхо артиллерийских выстрелов.

      – Моя жена пишет, что она больше не выдержит, – заявил вдруг Осага, которого постоянно мучили мысли об оставшейся дома супруге.

      – Чего не выдержит?

      – Как – чего?! – разозлился Осага. – Ей трудно обходиться без мужчины.

      – Сколько же ей лет? – поинтересовался я, похлопывая по холке встревожившихся лошадей.

      – Тридцать! Нет, погоди, тридцать три!

      – Не самый лучший возраст для одиночества.

      – Ты тоже так считаешь, верно? Как думаешь, скоро нас отпустят в отпуск?

      – Не похоже, что скоро.

      – Что же мне делать? – обреченно вздохнул Осага и опустился на колени в клевер, не выпуская из рук поводья всех четырех лошадей.

      Вдруг недалеко от нас разорвался снаряд. Лошади встали на дыбы.

      – Ну, вы, бестии! – вскричал Осага и принялся лупить испуганных животных плеткой по их мордам.

      – Это не поможет. Возьми поводья короче, – раздраженно заметил я и стал седлать лошадей, которым мы дали немного отдохнуть. – Надо приготовиться. Возможно, скоро двинемся дальше.

      По-видимому, наступление набирало силу, так как огонь усилился. Появились небольшие группы санитаров с носилками и подносчиков боеприпасов. Шум боя приблизился, и мы надели каски.

      – Мне кажется, что сюда палит наша артиллерия, – заявил Осага.

      – Чушь! –