Из архивов тайного суда. Вадим Вольфович Сухачевский

видите ли, приспичело в Санкт-Петербург. Ироида его прежде в глаза не видела, но, добрая душа, упросила меня. Так бы его, – родня супруги все-таки, – пришлось бы на ночь к себе в спальню забирать; а тут – пардон! Место уже вам обещано!.. Ничего, пусть мается в каюте для прислуги, там одна койка свободная. Как-нибудь перетерпит, не велика птица!

      Шептал он довольно громко, господин в толстовке вполне мог кое-что из этого слышать, но его высокопревосходительство сие мало заботило.

      – А письмо какое-нибудь рекомендательное у него при себе было? – гораздо тише спросил я. – Уж коли его прежде в глаза не видел…

      Генерал беспечно махнул рукой:

      – Да какое письмо! Не брал он никакого письма – не знал же, что оно так нынче выйдет с билетами. Ну да ладно, родственничек такой, Ироиде известно, в самом деле у нее имеется. Тут хуже другое…

      – Что именно?

      – А вы полюбуйтесь на него! На рубаху эту! Чистый толстовец! И мяса тоже не ест! Ироида было хотела его угостить по-родственному, так он ни к чему, кроме капусты да хлеба не притронулся: видите-ли, вегетарианец, как граф Толстой: мясо убиенных животных кушать, видите ли, грех! Ну как такого за стол сажать с порядочными людьми?! Вон, взял с собой в дорогу целый куль со всякой морковкой да яблоками. Тьфу!.. По мне, ты сперва, как граф Толстой, повоюй в артиллерии, потом «Войну и мир» напиши, а дальше уж – пожалуйста себе – вегетарианствуй, коли не стыдно людей смешить!

      Это уж генерал произнес нарочито громко, но господин Балуев отвернулся и по-прежнему усиленно делал вид, что ничего такого не слышит.

      Мы поднялись в салон-вагон через парадную дверь (имелась тут и такая). Роскошество передвижных апартаментов генерал-губернатора меня вызывало восхищение. Его высокопревосходительство провел меня через столовую на дюжину персон с уже накрытым столом, со шкапами, полными фарфора и хрусталя; далее следовал кабинет, отделанный ореховым деревом, с большим письменным столом и водруженным на нем глобусом земного шара, затем шла спальня с двумя двуспальными одной двуспальной, другой односпальной, с двумя гардеропами и с огромным трельяжем.

      – Эту коечку я велел для вас поставить, – сказал генерал, кивнув на односпальную кровать. – Ничего, что придется вам потесниться? – Это мне-то, находившему себе кров и на голой земле под вой шакалов среди вонючих малярийных болот Трансвааля!

      – Ваше высокопревосходительство! – лишь сумел выдохнуть я.

      За следующей дверью, как он мне объяснил, располагались два ватерклозета, ванная комната и умывальня с душем, обе снабжались всегда подогреваемой титаном горячей водой. По другую сторону вагона, находились, как он же мне сообщил, четыре каюты для прислуги, отделенные от губернаторских покоев дверью со звонком, а за ними – еще две каюты для вооруженной охраны, которая, числом в четверо солдат, как он сказал, уже на своих местах.

      – Костя Карамгозов настоял-таки, – вздохнул генерал. – Сколько я не отнекивался, но он – никак, мол, иначе по нынешним временам нельзя.

      Что