Резня на Сухаревском рынке. Андрей Добров

вернулся в комнату для опросов и снова подсел к Маше.

      – Мария, меня зовут Иван Федорович. Я – судебный следователь. Мы сейчас с тобой вместе поедем к твоему дяде, и ты на месте нам покажешь, что и как произошло, хорошо?

      Маша поежилась.

      – Можно я посижу тут? – спросила она шепотом. – Пожалуйста!

      – Скажи, – продолжил следователь, будто не замечая ее просьбы. – Это дядя тебя так поколотил?

      – Дядя? Нет, он стукнул пару раз, но – не сильно. Это он…

      – Кто?

      – Бандит. Молодой. Сёмка.

      – Откуда ты знаешь его имя? – удивился Скопин.

      – Тот, второй, сказал.

      Скопин внимательно посмотрел на девушку.

      – Главный… Он убьет меня. Так и сказал, – тихо проговорила Маша.

      – Ерунда. Никто тебя не убьет. Они так всегда пугают, – ответил Иван Федорович. – Это они держатся, как волки. А я – волкодав.

      – Я не прощу, – зло ответила Маша.

      Скопин кивнул – девушку точно изнасиловали, иначе его слова не вызвали бы такой реакции.

      – Теперь мы поедем в твой дом, поговорим с дядей, – сказал он.

      – Я там не буду жить, – твердо сказала Маша, выпрямляясь.

      – Хорошо, – согласился Скопин. – Но вещи твои мы заберем. Одежду. Что еще?

      Она помотала головой.

      – А потом пристроим куда-нибудь, – продолжил Скопин. – Ты ж совершеннолетняя?

      – Да.

      – Но это – завтра. А сейчас пошли, надо сделать дело. И дядю не бойся, я тебя в обиду не дам. Держись за мной и говори только правду. Договорились?

      Девушка встала вместе со Скопиным, но тут же покачнулась, уперевшись локтем ему прямо в раненый бок. От боли он чуть не вскрикнул, но сдержался.

      – Простите, – сказала она.

      – Ничего.

      Они вышли из дверей на темную улицу, где уже стоял служебный экипаж – старая черная карета, запряженная чалой кобылой. На козлах сидел пожилой солдат Чумыкин, знакомец Скопина. Иван Федорович дал ему адрес, пропустил вперед Машу, а потом и сам сел внутрь экипажа, где их уже поджидал Архипов.

      – Едем.

      Карета дернулась и покатила вперед, переваливаясь на кочках. Было слышно, как фыркает старая кобыла Изольда и скрипят ржавые оси. По крыше тихо застучали капли дождя. Скопин потянул на себя занавеску окна: в темноте мимо проплывали редкие фонари.

      – Дождь начался, – сообщил он своим спутникам, но они ничего не ответили.

      Наконец, экипаж остановился перед калиткой.

      – Приехали? – спросил Скопин девушку.

      Маша молча кивнула. Они вышли из экипажа, и Архипов толкнул калитку рукой.

      – Закрыто, – сказал он.

      Скопин отломил тонкую веточку от яблони, склонившейся через забор, поддел крючок и открыл дверцу.

      Он первым вошел во двор, вертя палочку в руке.

      – Точно, не спят, – указал он на освещенное окно второго этажа.

      Около двери они остановились, и Архипов несколько раз провернул рычажок звонка. Тот продребезжал внутри дома, но в ответ не донеслось ни звука.

      – Не