Шум пройденного (сборник). Михаил Жванецкий

посредине.

      Была квартира на краю – сейчас посредине.

      Была могила на краю – сейчас посредине.

      После путча на сцену выскочили пороки и стали резвиться, петь и шутить, вызывая аншлаги и бурю оваций.

      А как же, мы же их раньше не видели на сцене.

      У них самые большие гонорары.

      Им подражают дети.

      Им подпевают дети.

      Они вместе с детьми набросились на цивилизацию.

      Отгрызают огромные куски.

      Пороки и дети.

      Они теперь вместе.

      Такому содружеству нечего противопоставить.

      Пороки, дети.

      Сокрушительная сила.

      Библиотеки и симфонические оркестры ещё колеблются, но скоро присоединятся.

      Можно устоять против урагана, но не против денег.

      Беспорочный может быть без денег и еды, но таких мало.

      Многие любят поесть.

      А убивать или не убивать – им всё равно.

      Враньё и воровство прорвали плотину.

      Нас затапливает.

      Нас покрывает с головой.

      Судьба вдруг врывается в биографию и припечатывает…

      И ты с этого места что-то заново.

      Что-то начерно…

      Что-то набело…

      Что-то вообще иначе.

      Тычась и повизгивая.

      Ища соску и смачивая углы.

      Охотясь за своим хвостом, возвращаясь, ползя наугад.

      Щупая носком ноги провалы.

      Валяясь и приподнимаясь.

      Всё наугад, всё наобум.

      Определяя пройденное лишь по времени и утыкаешься в конце концов всей бородатой мордой в надпись «ВХОД».

      И завершаешь то, что называют упорным, правильным путём.

      Явление

      И я стал являться во сне.

      Она раньше шла спать с удовольствием, потом её стало раздражать.

      – Как вы смеете в таком виде?

      – А что я говорю, что я говорю?

      – Всё равно не смейте. Это отвратительно, и то, что вы говорите, и то, что делаете. А я считала вас порядочным человеком.

      – Но послушайте…

      – А что же я делаю. Я слушаю. Но то, что вы несёте… Извините, я считала вас умным.

      – Ну, хотя бы пример.

      – Бросьте! Какая женщина сумеет это повторить. Я даже таких слов не знаю. Я прошу вас быть сдержанным. Я всегда шла спать с удовольствием, сейчас – как на плаху. Эти требования, эти приставания. Какой-то шантаж. Вы претендуете на общие воспоминания. Я завтра всем расскажу.

      – О чём?

      – Да не было ничего. Это ваши крики.

      – Что вы хотите рассказать? Кому?

      – Вы просто сошли с ума. Два раза душили.

      – За что я вас душил?

      – За что мужчина душит женщину? Я не могла понять, что вы хотели, а вы не могли объяснить – и за горло, и за нос… Где вы этому научились? Садист.

      – И что, у вас синяки?

      – Конечно… Вот… Вот…

      – Ужас… Простите, это я?

      – А кто же? Вы думаете, я себя сама избиваю? Я сколько раз вам говорила: мы всё можем решить мирно, но вы отвратительны, вам нужно крови, пыток. Где вы родились?

      – Я прошёл войну.

      – А я вас почти любила, но после этих грязных предложений… У вас действительно было