Книга Чёрного. Извас Фрай

всё равно я пожал её сильной хваткой и спросил:

      – За что?

      Его лицо приняло вид «Автопортрета» Эгона Шале. Он всё услышал. И ничего не ответил.

      – Может, захочешь завтра погулять?

      – Ну что ж, желаю узнать, хотя бы через пятьдесят лет.

      – И я тоже на это надеюсь.

      А затем, лишь безмолвно скрылся за дверью. Может, он знал, что я имел в виду. Может и нет. Когда-то, перед ним был выбор: жить материальнообеспеченным. Или заняться тем, чем он всегда хотел заниматься. Быть художником. Он расплачивается за свой выбор до сих пор.

      Он редко соглашается выйти погулять. Когда мы идём вместе, я замечал, что он смотрит в землю. А я смотрю на небо. В этом и есть наше различие. И мы никогда не сможем быть теми друзьями, которыми я когда-то нас считал.

      Во рту до сих пор бушевало послевкусие кофейной бурды. Я заглушил его очередной долькой горького шоколада. Третья за сегодня. Вот и весь мой рацион, не считая трёх сэндвичей с ветчинной в школе. Каждая порция шоколада – пять грамм. Никогда не превышал нормы в двадцать грамм в день.

      Я спустился под землю. К метро. У входа из динамиков доносилась «The Ship» Брайана Ино. Даже не знаю, кому выгодно транслировать такую музыку у подземных станций. Хотя, что и говорить, мелодия была подходящей.

      И стоило мне очутиться там, как какой-то прокажённый закричал на всю станцию:

      – Наше дело правое, соотечественники. Скажите, ну разве мы мало страдали?! Скажите, разве мы заслужили этого?! Мы достойны большего! И мы это получим! Мы сомнём любую оппозицию. Как наши славные предки, мы победим! Так было всегда! Зиг хайль! Да здравствует победа!

      Проходивших мимо зевак, плохо понимающих, о чём речь, подхватили призывной крик. Они были согласны с его словами. Они казались правильными. “Sieg Heil” – да здравствует победа – новомодный сленг.

      Разумеется, никто не относился к нацистам в серьёз. Даже сами нацисты. Просто у системы должна быть оппозиция. Иначе – какая демократия?! Нацизм – лишь детская игра. Правда, если эта спичка упадёт в амбар со стогами сена, остановить её будет сложно.

      Но это меня не касается. Я прохожу мимо, стараясь не обращать на шум никакого внимания. Сажусь на ближайший поезд и вновь взлетаю.

      Мы пролетаем Небесный Город. Двухсотэтажные дома – карлики по сравнению с настоящими гигантами. И над ними сияет око SpaceMaster – тысячиэтажный не дом, а дворец. Между заоблачными домами люди передвигаются на поездах, на очень дорогих машинах, специально предназначенных для этого или по мостикам между каждым пятидесятым этажом. Сложно представить, насколько красивый здесь вид. Нью-Либерти – грязевая яма, с вечно чёрными тучами. Но богачи могут жить выше облаков. Для них сияет солнце. Они – небожители в прямом смысле этого слова. Я смотрю на их огромные квартиры с прозрачными окнами и думаю, что в них живут интересные люди с интересными судьбами.

      Это совсем другой мир. Он выше черни, которая живёт и ходит по земле как насекомые. И наш поезд постепенно спускается вниз. Обратно на землю. О нет! Только не