География одиночного выстрела. Андрей Курков

может, они своих ночью закопали, по-людски? – предположил вдруг красноармеец Трофим, тяжко переживавший гибель своего товарища Федьки.

      – Да нет, не хоронили мы никого… – отвечал кто-то из крестьян.

      – А над кем же ваши бабы всю ночь выли? – тут же спросил, как к стенке поставил, другой красноармеец.

      – Да над вашими и выли! – ответил кто-то из крестьян. – Вы ж без баб пошли, над вами ведь и повыть некому, случись что!

      Этим словам, казалось, поверили, и зависла над полем тишина тягостная, какая возникает порою на осенних кладбищах.

      В этой тишине рассортированных мертвецов поднесли к двум ямам, и выяснилось, что красноармейцев погибло одинадцать человек, а строителей восемь, и в числе этих восьми был и бригадир, знавший письменные секреты строительства коровников и жилых домов.

      – Надо бы митинг провести, как положено… – неуверенно, но очень упрямым голосом сказал красноармеец Трофим. – Чтоб боль нашу высказать.

      Красноармейцы зашумели негромко и одобрительно. Крестьяне промолчали, так как не знали они о природе митингов ничего. Собрания были им известны, а митингов в колхозах еще не проводилось.

      – Ну тогда я начну! – осмелевшим голосом заявил красноармеец Трофим, и тут же народ отодвинулся от него, образовав круг, в центре которого и остался красноармеец. – Я говорить не мастак… Трудно мне говорить, но очень жаль мне товарища своего Федьку, погибшего прошлой ночью за правое дело… И хоть не знаем мы, кто наших товарищей убил, но я от имени Красной Армии перед лицом народа клянусь найти и отомстить врагу, сделавшему это грязное дело.

      Договорив, Трофим ушел из середины человеческого круга, и осталась эта середина пустая. А люди траурно молчали, думая о погибших.

      – Пусть кто из строителей скажет! – негромко произнес мальчишка-красноармеец, на гимнастерке которого блестел орден.

      В середину человеческого круга медленно вышел немолодой рабочий.

      – Я… я красиво говорить не обучен… Но только до слез жалко мне наших товарищей, и хочу поэтому назвать их поименно, чтобы все знали, кого мы сегодня хороним: это Прохоров Степан, Кирилл Путильцев, Сафронов Павел, Рыжков Иван, Богодухов Иван, Стрельцов Григорий, Кузнецов Максим, бригадир Шубин Борис… мы, конечно, присоединяемся к словам красноармейца и, как сами будучи только строителями, просим Красную Армию отомстить врагам и за наших товарищей, незаслуженно погибших. А сами обещаем, как только придем в Новые Палестины, поставить там памятник нашим товарищам, строителям и красноармейцам так, чтобы стоял этот памятник века, и выбьем на нем имена всех товарищей, которых мы закапываем сегодня здесь…

      Досказав, строитель вернулся на свое место, и снова осталась середина круга пустой, а люди стояли немо и чувствовали, как нарастает скорбь в мире, окружающем их, и как ветер притих, чтобы не нарушить человеческое горе шелестом трав и листьев.

      – Эх, был бы поп, чтоб как бы отпеть их! – громко вздохнул один из крестьян.

      – А ангел, ангел подойдет? – спросил главный дезертир. – С нами ж ангел есть!

      И