География одиночного выстрела. Андрей Курков

продолжал Кузьма, – я насмешливо щурю глаз – мне Каспийское море по пояс, нипочем… Уверяю вас…

      «Ну, молодец, – подумал про попугая хозяин. – Молодец. Все-таки не дурак… Школьники столько выучить не могут!..»

      Ныло плечо, в которое вцепился крепкими лапами попугай.

      «Надо будет приучить его садиться по очереди: одно выступление на левое, другое – на правое, – думал Марк. – А то привык к правому и терзает его бесконечно. Надо будет в зеркало посмотреть, может, я уже и осанку правильную потерял…»

      – …Только звезды летят картечью, говорят мне: «Иди усни…» Дом, качаясь, идет навстречу, сам качаешься, черт возьми…

      Как только попугай прочитал последние строки стихотворения, Марк сделал полшага вправо, приблизился к микрофону, объявил:

      – Уважаемые товарищи, вы прослушали стихотворение Бориса Корнилова «Качка на Каспийском море».

      Зал молчал.

      Марк занервничал. «Неужели не будут аплодировать?» – подумал он.

      Гробовое молчание рабочих становилось невыносимым для артиста.

      Из-за яркого освещения сцены он не мог хорошо рассмотреть выражения лиц.

      Поставил правую руку козырьком ко лбу. Стал виден первый ряд – инженеры, директора. Нет, недовольства не видно. Приоткрыты рты.

      Марк больше не мог стоять на сцене. Он сделал шаг назад. Поклонился слегка, потом приученно поклонился и Кузьма, еще крепче вцепившись лапами в плечо.

      Зашли за кулисы.

      Подошел партсек Айсамов.

      – Молодцы! Ай, молодцы! – улыбаясь проговорил он. Марк глянул на него недоверчиво.

      – А почему публика молчит? – спросил он.

      – Как молчит? Почему молчит? Ошарашены все! Птица стихи читает! – голос партсека становился все восторженней, с каждой фразой. – Птица стихи читает, значит выучила! А рабочий нефтепровода не читает, потому что безграмотный! Теперь все думать будут. Теперь стыдно будет не ходить в вечернюю школу рабочей грамотности!

      Марк успокоился.

      – Ну, товарищ артист, пойдемте в кабинет директора нефтепровода, там директор хочет что-то говорить, а потом маленький банкет, харашо?!

      На третьем этаже, в кабинете директора, находилось человек десять – в основном лица из первого ряда – Марк их узнал. Директор пожал артисту руку, погладил попугая.

      – Вот, хатим показать вам разницу! – сказал директор, жестом руки опуская взгляд гостя на стол, где стояли две литровые колбочки с широкими горлышками, доверху наполненные, как Марк сразу же догадался, нефтью.

      – Вот эта, – рука директора коснулась одной из них. – Наша бакинская, а вот эта – соседей, иранская. Посмотрите на свет!

      И он поднял обе колбочки на уровень глаз артиста, стоявшего как раз напротив широкого окна.

      Марк попробовал сравнить, но жидкости казались ему одинаково мутными.

      – Видно, какая насыщеннее, богаче? – допытывался директор.

      – Ну да, – охотно согласился Марк, думая, что этого хватит.

      – Канечна! – директор улыбнулся. – Но это на цвет, а вот, – при этих словах директор снова опустил колбочки