Ангел-хранитель. Анна Берсенева

придут рано.

      Она достала из шкафа пузырек с чернилами и, протянув его сестре, вышла из класса.

      Вера подошла к окну. В ярком свете луны она видела, как Лида идет через усадебный двор в парк, и ей хотелось запустить пузырьком ей вслед.

      – Конечно, лук мы есть не стали! – процедила она.

      И стала разливать чернила по чернильницам, стоящим на каждой парте.

      «Рождение в людях ненависти – процесс необъяснимый. Что создает ее – зависть, нереализованность? Ненависть загадочна, как тот оборотень, которого мы с Тимкой увидели в детстве. Что хотела нам тогда сказать темная сила? Не знаю. И как сохранить сейчас то, что собиралось веками, не знаю тоже. Но я обязан сохранить».

      Андрей Кириллович закрыл тетрадь и, встав из-за стола, вышел из кабинета.

      Он шел по темному дому и думал о том, что не уверен в собственной правоте, а между тем собирается решить судьбу девочек в соответствии с тем, в чем не уверен. И как приобрести уверенность, и возможно ли это вообще? Он не знал.

      Дойдя до большого зала, Андрей Кириллович услышал тихий голос. Кто угодно мог здесь обнаружиться по нынешним временам! Он неслышно приотворил дверь и замер, прислушиваясь.

      Надя стояла перед иконой Ангела-хранителя – принеся час назад в усадьбу, Андрей Кириллович вынул ее из ящика и прислонил к стене – и, держа перед собою зажженную свечу, разговаривала с ним.

      – Ведь ты сохранишь наше Ангелово? – спросила она как раз в то мгновение, когда отец открыл дверь. – Миленький, пусть все будет как раньше! Пусть люди снова будут добрые.

      Андрей Кириллович вошел в зал. Услышав его шаги, Надя вскрикнула.

      – Это я, Надюша, – сказал он. – Что ты здесь делаешь?

      – Молюсь Ангелу-хранителю, – глядя на отца серьезными ясными глазами, ответила она.

      – Извини, что помешал.

      – Папа, а почему ты принес его сюда? – спросила Надя.

      – Чтобы сохранить, – ответил отец.

      В этом он по крайней мере был уверен. Он открыл стеклянную витрину и достал оттуда большое хрустальное яйцо – один из красивейших экспонатов Ангеловской коллекции. Сверкнули в свете Надиной свечи сотни его граней.

      – А куда ты его уносишь, папа? – спросила Надя.

      Он не ответил, и она не стала переспрашивать. Надя доверяла отцу безоговорочно – то ли от детской чистоты, то ли от ангельской своей природы.

      – Папа… – вдруг спросила она. – Ангел правда будет нас охранять? Всегда-всегда?

      – А почему ты спрашиваешь?

      – Мне кажется, мы стали ему не нужны…

      Отец вернулся от двери и, присев на корточки перед дочкой, сказал:

      – Сейчас тяжелое время, Надюша. Время вражды. Но вражда всегда сменяется любовью.

      – Когда же она будет, любовь? – вздохнула Надя.

      – Не знаю, милая. Но будет обязательно. Поверь мне.

      – Я верю.

      Она так произнесла это, что последний циник не усомнился бы в ее искренности. Андрей Кириллович поцеловал дочку и вышел из зала.

      Глава 4

      Вода