Лицо в зеркале. Дин Кунц

в его дверь, не так ли?

      – Да. Прикинулся, будто пришел к человеку, который жил в этой квартире до него.

      – И он тебя напугал. Ты понял, что с ним что-то не так.

      – Или ты сам все увидишь, или нет, – уклончиво ответил Этан.

      – Я занимаюсь расследованием убийств. В убийстве его не подозревают. Как я это объясню?

      – Я не прошу об официальном визите.

      – Если я не покажу ему полицейский жетон, он меня на порог не пустит, учитывая мою внешность.

      – Не получится, так не получится.

      Подошла официантка, чтобы спросить, не хотят ли они заказать что-нибудь еще.

      – Мне нравятся пирожные «Орешки». Принесите шесть дюжин.

      – А мне нравятся мужчины с хорошим аппетитом, – кокетливо улыбнулась официантка.

      – Вас, молодая леди, я смог бы съесть в один присест, – ответил ей Рисковый, после чего официантка покраснела и нервно хихикнула.

      – Шесть дюжин? – переспросил Этан после ухода официантки.

      – Люблю пирожные. Так где живет этот Райнерд?

      Этан заранее написал адрес на листке. Теперь передал Рисковому.

      – Если поедешь, подготовься.

      – Мне что, ехать на танке?

      – Просто подготовься.

      – К чему?

      – Может, ни к чему, может, к любым неожиданностям. Он – парень крепкий. И у него есть пистолет.

      Взгляд Рискового заскользил по лицу Этана, вызнавая его секреты, словно луч оптического сканнера по штрих-коду.

      – Вроде бы ты просил проверить, числится ли за ним оружие.

      – Я переговорил с соседом, – солгал Этан. – Он сказал мне, что Райнерд – параноик, практически не расстается с пистолетом.

      Пока Этан засовывал фотографии-распечатки в конверт, Рисковый не отрывал от него взгляда.

      Фотографии никак не хотели укладываться в конверт. Цеплялись за него всеми углами.

      – Очень уж тряский у тебя конверт, – заметил Рисковый.

      – Этим утром выпил слишком много кофе, – чтобы не встретиться глазами с Рисковым, Этан оглядел зал.

      Человеческие голоса плыли по ресторану, отражались от стен, смешивались в бессловесный гул, который можно принять как за восторженный рев фэнов, встречающих своего кумира, так и за с трудом сдерживаемое недовольство толпы.

      Этан понял, что он переводит взгляд с одного лица на другое, в поисках одного-единственного. Наверное, он бы не удивился, увидев за столиком утопленного в туалете Данни Уистлера, мертвого, но поглощающего ленч.

      – Ты практически не прикоснулся к семге, – в голосе Рискового слышалась прямо-таки материнская забота.

      – Она несвежая.

      – Так чего не отослать ее на кухню.

      – Мне все равно есть не хочется.

      Рисковый подцепил вилкой кусок семги.

      – Нормальная рыбка.

      – На мой вкус, несвежая.

      Официантка вернулась с чеком и прозрачным пластиковым мешком с логотипом ресторана, в котором лежали розовые коробочки с «Орешками».

      Пока Этан доставал из бумажника кредитную карточку, женщина ждала,