Лицо в зеркале. Дин Кунц

чтобы избегать ареста, отмывать свои деньги и платить налоги.

      В результате, жил он в огромной квартире, с двумя соединенными друг с другом коридорами и множеством комнат, которые, казалось, переходили одна в другую, замыкаясь в кольцо.

      Будь Этан на службе и окажись в незнакомой квартире, где его мог поджидать преступник, он держал бы пистолет обеими руками, с правым указательным пальцем на спусковом крючке. А мимо дверей проскакивал бы быстро и пригнувшись.

      Теперь же он продвигался вперед с пистолетом в правой руке, направив ствол в потолок. Шел осторожно, но не принимая всех мер безопасности, которым учили в полицейской академии.

      Не прижимался спиной к стене, не избегал поворачиваться спиной к открытому дверному проему, при перемещении не бросал короткие взгляды направо-налево, не старался двигаться на полусогнутых ногах, чтобы в любой момент сгруппироваться и открыть стрельбу. Если бы он все это делал, ему пришлось бы признать: он боится мертвеца.

      Но это была правда. Он боялся, пусть в этом не хотелось признаваться даже самому себе.

      Приступ клаустрофобии в кабине лифта, ожидание встречи с Рольфом Райнердом в холле пятого этажа были попытками отвлечься от настоящего страха, противоречащей всем законам логики убежденности в том, что Данни поднялся с каталки в морге и непонятно зачем отправился домой.

      Этан не верил, что мертвецы могут ходить.

      Сильно сомневался, что Данни, живой или мертвый, может причинить ему вред.

      Тревожило другое: возможность того, что Данни Уистлер, если он действительно покинул больничную теплицу по собственной воле, был Данни только по имени. Он, чуть не утонув, провел три месяца в коме, и в его мозгу могли произойти необратимые изменения, которые сделали бы его опасным.

      И хотя в Данни было не только плохое, но и хорошее, во всяком случае, он признавал, что Ханна напрочь лишена пороков, его отличала крайняя безжалостность, и он не стеснялся применить силу. В преступном мире успеха добиваются не безупречными манерами и обаятельной улыбкой.

      Он мог разбивать головы, когда понимал, что без этого не обойтись. Но иногда разбивал, если в этом и не было особой необходимости.

      И если от Данни осталась темная половина, Этан предпочел бы не встречаться с ним. За долгие годы их отношения не раз и не два кардинально менялись, и не стоило исключать еще одного грядущего поворота.

      В просторной гостиной стояли современные диваны и кресла с обивкой цвета соломы. А мебель – столы, стулья, комоды, буфеты, декоративные предметы – была китайским антиквариатом. То ли Данни нашел лампу с джинном и пожелал себе утонченный художественный вкус, то ли нанял очень дорогого дизайнера по интерьерам.

      Из окон, высоко вознесенных над оливковыми деревьями, открывался вид на дома на противоположной стороне улицы и на небо, напоминавшее пропитанные водой угли и золу огромного, давно погасшего кострища.

      Издалека донесся автомобильный гудок, перекрывший ровное урчание транспортного потока на Уилширском