Год Крысы. Путница. Ольга Громыко

хрипами.

      – Все, все уже… – глупо бормотал Жар, поглаживая по спине вжавшуюся в его грудь, судорожно вздрагивающую подругу.

      Альк выдернул косу. Машинально наклонился, сорвал пучок травы и протер лезвие, как после обычной косьбы.

      – Все, – бесцветным голосом повторил он. – Пошли домой… Или хоть куда-нибудь.

* * *

      Коров на прежнем месте давно уже не было – сбежали, перепуганные воплями и запахами. Даже топота копыт не слышно.

      Куда идти, никто из троицы не задумывался. По дороге. Просто потому что ровная и куда-то ведет.

      Альк шел впереди. Коса в опущенной руке слабо покачивалась, поклевывала кончиком песок, как длинная тощая птица.

      – Чего вы там плететесь? – не оглядываясь, поторопил он.

      – У меня ноги подкашиваются, – всхлипнув, пожаловалась Рыска. Прежде она видела покойников только в гробах (тот, в макопольском проулке, не в счет – далеко было, темно, может, просто пьянчуга дрых), ухоженных и как будто смирившихся со своей участью. А таких – выпотрошенных, как куры, с перекошенными лицами, оскаленными от боли и ужаса зубами…

      Девушка споткнулась, не упав только благодаря Жару.

      – Ну попроси дружка, пусть поднесет, – так же равнодушно посоветовал белокосый.

      Вор и так почти волок Рыску под локоть, сам борясь с дурнотой.

      – Взял бы да помог, – огрызнулся он. – Можно подумать, мне легко… Да я отродясь людей не убивал!

      Альк ссутулился еще больше.

      – Я тоже, – глухо сказал он и, помедлив, выронил косу.

      За их спинами неспешно, как хлопья пепла, осаживались на трупы мотыльки.

      Глава 5

      Крысы питают слабость к хмельным напиткам, с удовольствием лакомясь оными, отчего дуреют, буянят и теряют всякую осторожность.

Там же

      Коровы нашлись на лугу возле городских ворот. Они уже успели успокоиться, отдохнуть и теперь спокойно щипали травку. Рядом крутилась, присматриваясь и примериваясь, какая-то подозрительная фигура, но при появлении законных хозяев бесследно канула во тьму.

      Цыганский табор стоял на прежнем месте, но сейчас Рыске было не до него, а Жару тем более. Без труда поймав сонных коров, спутники, не заходя в город, двинулись вдоль стены к зазывно светившему окнами заведению.

      Кормильня называлась «Очаг». На искусно вырезанной из дерева вывеске два зайца с радостными мордами поддерживали блюдо, на котором лежала запеченная тушка третьего. Видно, это был их кровный враг. У ворот стояли две заячьи же статуи в человеческий рост, с факелами в лапах, да и вообще заведение было устроено со вкусом, занятно: дом из необструганных бревен как будто разрубили пополам и раздвинули по разным концам двора, огородив второй этаж перильцами, чтоб подвыпившие гости не попадали. Посреди двора тоже стояли столы под навесами из пучков ивовых веток и росло несколько высоких елей, дополнительно защищая от дождя.

      Бои,